Рыбки всегда плавают вправо

Гусев Антон

Тогда он ухватился за мокрое холодное кольцо, стараясь удержать равновесие, и с силой постучал. Глухой протяжный гул от ударов был слышен даже сквозь бушующий шторм. Ответа не последовало. Мальчик одной рукой продолжал держаться за кольцо, а другой крепко натягивал верёвку, удерживая лодку на крюке.

«Ну вот, видимо, мы сейчас и узнаем, умеют ли коты плавать, особенно в этой странной воде. Если нет – научу. На своем примере. Хорошо, жилет надел. Вода холодная. А сил уже почти не осталось».

Наконец створка маленького окошка в метре над мальчиком со скрипом сдвинулась в сторону, и наружу высунулась

голова человека в очках. Голова пристально осмотрела самого мальчика, лодку и всю обстановку вокруг, потом что-то пробормотала – что именно, он не расслышал из-за шума – и снова скрылась. Створка окошка захлопнулась.

– Эй, вы куда?! Откройте! – Клос ещё раз ударил по двери, из последних сил удерживая верёвку и лодку на месте. Ослабь он хватку сейчас – их вмиг унесло бы в открытое море, поэтому мальчик держал.

Неожиданно дверь провалилась вовнутрь, проглатывая их маленький кораблик вместе с изрядной порцией морской воды. Клос от неожиданности выпустил из рук верёвку и повалился на дно лодки, которая проехала ещё несколько метров и плавно остановилась.

– Задраивайте! Задраивайте, дармоеды! – раздался громогласный приказ, эхом отозвавшийся по всему помещению. Мальчик поднялся и осмотрелся. Он находился в довольно просторном тёмном помещении, освещённом несколькими факелами вперемешку с тускло мерцающими электрическими лампочками. От самой двери вглубь зала тянулась узкая полоска воды, по которой они проскользнули вовнутрь, а по обеим сторонам от неё высились стены.

Лодка мальчика была остановлена неким подобием рыболовной сети, натянутой по обе стороны, за которой грудились другие лодки. Их было много – десятки, если не сотни: очень большие, почти корабли и совсем маленькие, вроде той, на которой приплыл Клос. Они уходили в темноту просторного бассейна – именно туда перерастала полоска, соединяющая бассейн с открытым морем.

– Отцепляйте сеть! – скомандовал тот же голос. – Ну! Живее!

Сеть ослабла и ушла под воду, лодка медленно продвинулась дальше, в просторный зал, где пол постепенно становился вровень с водой. Повсюду виднелись лодки. Некоторые были очень простыми и скорее напоминали плотики; некоторые, наоборот, были просторными и даже оснащены моторами.

– Добро пожаловать! Добро-о-о… пожаловать! – кричал, спускаясь по лестнице, низенький человечек преклонного возраста с короткой окладистой бородкой, держа перед собой едва горящий фонарик со свечкой внутри. Каждые несколько ступенек он переводил дыхание, с трудом переставляя свои маленькие ножки и опираясь на глянцевую тросточку, по поверхности которой скользили блики от лампочек на стенах.

Клос ещё не выбрался из лодки, когда человечек поравнялся с ним – это, несомненно, были те же глаза, что мальчик видел в окошке. Цепкий оценивающий взгляд пробивался сквозь золотистые дужки овальных очков. На его довольном лице с лёгким румянцем на щеках играла заискивающая улыбка. Когда человечек учтиво поклонился, мальчик разглядел на его затылке аккуратную красную шапочку.

– Спасибо за то, что согласились впустить меня. Снаружи бушует шторм, если бы не вы, мы бы точно перевернулись, – мальчик протянул руку человечку. Тэт полностью осмотрел её и даже аккуратно пощупал, но не пожал.

– Что вы, что вы… не нужна мне ваша рука, раз уж вы весь здесь! – он с ног до головы осмотрел мальчика, а затем и лодку. – Позво-ольте-с. – человечек ловко спрыгнул внутрь и по-хозяйски осмотрелся. – Продаёте? Я могу

её купить, – человечек опять улыбнулся и уставился на Клоса. Вообще, кажется, у него была такая привычка: после каждой фразы делать паузу и расплываться в улыбке.

– Нет, мне просто нужно укрыться от бури ненадолго, меня зовут…

– Не-е-т, нет, нет, нет, нет… – прервал его человечек, не переставая улыбаться, – в этом тёмном и сыром месте мы не называем своих имён! Позвольте сперва пригласить вас в гостиную, на чашку согревающего ароматного чая, – и он жестом пригласил Клоса пройти вперёд.

Мальчику было не по себе, доверять незнакомцам он не привык, но выбора не было. Лаки с Бароном не было видно, и Клос решил не выдавать, что он на лодке не один. Он вскарабкался на высокий парапет и обернулся.

– Вот теперь мне пригодится ваша рука, не подадите мне её? А? – человечек рассмеялся, а мальчик понял, что он не может выбраться из лодки самостоятельно. Смех у человечка был мягкий, стариковский, с лёгкой хрипотцой. Клос протянул ему руку, и тот не без труда взобрался и встал рядом.

– Прошу сюда, – широким театральным жестом Человечек (так Клос и решил называть его про себя) указал на лестницу, ведущую наверх.

Преодолев лестницу, взбираясь по которой Человечек непрестанно охал и ахал, при этом решительно отказываясь от помощи, они очутились в длинном коридоре с зелёной бархатной ковровой дорожкой, ведущей к просторному залу. Как только они вошли, дверь за ними сама по себе захлопнулась. Человечек улыбнулся и жестом поманил мальчика за собой. На потолке висели люстры самых разнообразных форм, но непременно с электрическими лампочками, которые постоянно и неравномерно мерцали, видимо, из-за бушующего на улице шторма. Так непривычно и приятно было идти по ровному бархатистому полу, который не стремится выскользнуть из-под ног, как мокрая лодка. По обе стороны коридора, одна напротив другой, ютились ряды деревянных дверей без ручек, из-за которых доносились чьи-то приглушённые голоса.

– Это постояльцы, – пояснил Человечек, – не всё сразу, но вы поймёте. Всё поймёте, но не сразу.

Он замурлыкал себе под нос песенку на мотив, который, казалось, придумал только что: «Всё поймёте, но не сразу, а поймёте сразу разом. Сразу разом», – по ковру Человечек шёл гораздо увереннее, чем по лестнице, и, видимо, был весьма доволен собой.

– Присаживайтесь, молодой человек! Теперь вы гость нашего гостеприимного заведения. – Он опять расплылся в улыбке: – Подать уставшему путнику горячего чаю! Музыку!

И тут же слева из-за портьеры кто-то затянул торжественную мелодию, впрочем, не очень умело, а из-за плеча появилась чашка самой изысканной формы на голубом блюдце с горячим ароматным чаем. Всё это напоминало хорошо отрепетированный спектакль, который явно разыгрывался далеко не первый раз.

Место, где очутился мальчик, поражало своим убранством: в просторном зале цилиндрической формы с высокими потолками повсюду висели бархатные шторы, преимущественно зелёного и бордового цвета, а стены украшали старинные картины, оружие и доспехи. Мебели, напротив, почти не было: посередине зала стоял большой резной деревянный стол, за которым в деревянном бордовом кожаном кресле, уже изрядно потрёпанном и растрескавшемся, развалился Человечек. Было понятно, что взбирается он на кресло по маленькой приставной лесенке. Клос присел напротив на необычайно удобный мягкий стул с причудливо изогнутыми подлокотниками.