Рыцарь без позывного. Том 1 и Том 2

Бебель

— Что встал?! А ну пшел и сказал своему князьку, чтоб свое небритое говно с дороги убрал, пока я их вместе с повозками по всем улицам не размазал! Да живее, пока молокосос не познал, сколь споро кончается мое терпение!

Нашелся-таки, делает вид, что я по его приказам действую, перед войском красуется. Да и хрен бы с ним!

Поравнявшись с Аллерией, я поднял руку, но вместо приветствия получил лишь нагрудником в плечо. Да так, что едва на ногах удержался. Протаранив меня и даже не обернувшись, девушка продолжила свой путь до железного

всадника на исполинской лошади.

Так, а ее какая муха укусила?

Переулок у пекарни встретил хмурыми бородачами и блеском рогатин. Молодой не молодой, но князь выбрал неплохое место. И площадь отсюда видна и к Грисби поближе, чтобы бойцы не посчитали командира трусом, а, самое главное, в случае чего слинять можно. В тесном переулке на лошади не проскачешь.

— Ну и?! Как это понимать? — скрестив руки на груди, двухметровый метросексуал скалой навис надо мной. — Тебя за доказательствами послали, а не за… Этим! — он ткнул кольчужной рукавицей в толпу всадников на площади.

Судя по жестикуляции бочкообразного лорда, громогласным воплям и опущенной светлой голове, Аллерии сейчас тоже несладко приходилось.

— Да тут, как бы… Короче, не все так однозначно.

— «Однозначно»?! Я тебе скажу, что «однозначно»! Сперва этот петух напыщенный лиходеев подрядил меня прирезать, затем каких-то бородатых доходяг сыскал, дабы крепостных грабить! А теперь, ясен-красен, явился госпожу свою требовать?! Шишкой ему по губам!

— Ну… Хочешь верь, хочешь нет, но Грисби вообще не при делах.

Недоверчивый взгляд и стиснутые челюсти явно требовали доклада поподробнее. Эх, надеюсь, хоть до князя с первого раза дойдет и по три раза рассказывать не заставит…

Ожидания оправдались частично — хватило четырех пересказов и ма-а-аленького вагончика пояснений. Князь долго и упорно отказывался верить, что Грисби непричастен к «алому листопаду», а вся вина лежит на стюарде. Метросексуал все пытался выстроить связь между тщедушным глистом и сотником, но тут появился дед.

Вынырнув из глубин переулка и опираясь на рогатину как на трость, он мало походил на себя прежнего. Вместо маразматичного алкаша и бабника, перед нами предстал ратник, будто сошедший со школьных иллюстраций средневековых дружинников. Кольчуга, кафтан, шлем, усеянное ужасающими шрамами зрелое лицо, и пронзительный взгляд… Богатырь — ни дать ни взять. Ну, пока рот не открыл, конечно.

— Коли «Четвертый» кажет, что Курощуп не при деле, то, думается мне, так оно и есть. Паря он с прибабахом и дурак, знамо дело, но в пустомельстве неповинен. Ежели про железных птиц в небе брехать не начнет, ясен-красен. — оперевшись на рогатину, дед почесал протезом здоровую ногу. — Выходит, это в пару со стюардом сотник душегубов и купил… Кажись, и весь кавардак на площади они тоже с конелюбом напару замыслили.

— Погоди, а причем тут сотник? — моя бровь медленно поползла вверх.

— Да тут такое дело… — князь смущенно почесал щеку и сумбурно поведал, об очередных «наемниках».

На этот

раз, вместо бородачей предстали всадники, а обвинения в «конелюбстве» заменились на предательство и прислужничество северным варварам. Именно поэтому в городе столько крестьян и тусуется. Короче, то ли у сотника зарплата большая, раз на наемников хватает, то ли стюард дофига богатый, то ли я вообще нихрена не понимаю. Они же оба расисты конченные, как спутаться-то смогли? Блин, чем больше об этом думаю, тем меньше мне это нравится…

До нашего переулка долетел рев лорда:

— Рорик!!! Долго ты от меня прятаться будешь?! Яви свою бесстыжую рожу, покуда я…

— Я тебе сейчас «Конеруба» в ухо явлю, если еще хоть раз на меня гаркнешь! — немедленно нашелся князь и, скомандовав дружинникам, первым отправился на площадь.

Блестя рогатинами и забиваясь об заклад «кто сколько конелюбов положит», вслед за метросексуалом замаршировал десяток дружинников. Печатный шаг красных сапог шел неплохим аккомпанементом шествию двухметрового Рорика.

Переглянувшись с дедом, я нехотя потопал следом за ними.

— Ох тыж, император всеблагой, неужто у молокососа бороденка проклюнулась?! — оскалился Грисби, демонстративно оглаживая щетину на подбородке. — Чай, годков через десять, даже на мужика станешь похожим…

— Ты-то давай-давай, уста поширше открывай! Разрабатывай! Авось мой «мужик» и поместится!

— Ах ты говно малое! — взъерепенился лорд, хватаясь за меч.

Что всадники, что дружинники немедленно ощетинились копьями. За баррикадами у ворот послышалось напряженное щелканье арбалетов.

Ну, ни на секунду их оставить нельзя! Как они вообще мир-то заключили?!

Обойдя выстроившихся за князем дружинников, я встал между Рориком и Грисби. Нервно теребя ножны, Аллерия демонстративно отвернулась, не желая встречаться со мной взглядом.

Шумно прокашлявшись, я призывно поднял руку:

— Для особо отбитых и кровожадных, осмелюсь напомнить — мы, вообще-то, за герцогиней прие… — опустившийся на голову латный кулак, мигом украсил площадь звездочками и пением веселых птичек.

Только через несколько секунд, я сообразил, что опираюсь на подставленное плечо Аллерии, что обеспокоенно гладит меня по спине, бормоча про что-то типа «ты как, не больно?». Но ее сюсюканье с легкостью перекрывал поднявшийся над площадью медвежий рев. А, нет. Это князь на Грисби орет.

Проморгавшись и отстранившись от рыцарши, я обернулся на Аарона. Демонстративно хрустя пальцами в латной перчатке, он надменно отмахнулся от недовольства князя:

— Твой он, не твой… Наемник он! Что хочу, то и делаю! Это говно дерзкое всю дорогу затрещину выпрашивало! И вообще, долго еще мне на ваш цирк любоваться?! Где моя госпожа?! Где миледи Жиннет, обещанная мне твоим наложником!

— Это твои куры у тебя в наложницах ходят! А у меня порученцы! И если ты еще раз посмеешь… — натолкнувшись на мой взгляд, князь замолк на полуслове, играя челюстями.