Рыцарь и ведьма
Шрифт:
Так было все время с тех пор, как ее увезли от молодого рыцаря, занимавшегося с ней у ручья любовью. Матерь Божия, вдруг взмолилась Идэйн, пусть их разлучили не навсегда!
С того самого момента, когда корабль, нагруженный собранной податью, отчалил от берега, оставив ее одну на отмели, Идэйн не покидало странное ощущение и даже уверенность, что отныне и навсегда этот высокий рыжеволосый молодой рыцарь будет с нею. И даже будет заниматься с ней любовью.
И даже когда корабль вышел в открытое море, Идэйн пребывала в спокойной уверенности, что так и будет, что и это тоже предопределено,
А потом необходимость в понимании отпала. Тепло и сила его тела, к которому она прильнула во время ужасного шторма, дали ей непоколебимую веру, становившуюся все крепче и крепче. И всю ту страшную ночь и следующий день этот бравый молодой рыцарь, вассал графа Честера, оставался для нее средоточием отваги, бесстрашия, красоты, и Предвидениепоказало ей его тело на борту корабля еще до того, как они добрались до ручья, где любили друг друга. И, когда он держал ее в объятиях и занимался с ней любовью, она решила, что он замечательнее, чем она думала.
Эта картина предстала перед ее внутренним взором. Как очаровательно приподнимались углы его крупного рта, когда он говорил. Ей так нравилось смотреть на него. Глаза у него были золотисто-карие, и в них плясали янтарные искорки. Можно было только изумляться длине его ресниц, которым позавидовала бы любая девушка. Он был высоким и сильным, и тело его было совершенным даже в самых потаенных местах, которые она изучала с огромным любопытством. Даже там он был большим, мощным и великолепным.
И, подумала она мечтательно, он был нежным и страстным и чуть ли не с благоговением относился к любовному акту. Идэйн тихонько застонала, вспоминая об этом, и спящий малыш заворочался у нее на коленях.
Она никогда не видела ничего подобного, даже в своих самых фантастических мечтах. Так вот что делают мужчины и женщины, оставаясь наедине, если хотят «творить любовь»! Когда тела их слились воедино, казалось, они оторвались от земли и воспарили в золотистом обжигающем тумане. Она не могла дождаться минуты, когда снова окажется с ним.
За ее спиной трое мальчиков играли в кости, украденные у копьеносцев, живших внизу. Встретив ее взгляд, они бросили кости и быстро поднялись.
На лестнице послышались чьи-то шаги – кто-то поднимался на верх башни. Маленькие девочки попрятались по углам, чтобы не оказаться на дороге вождя, когда его голова и плечи появились из люка. Константин стоял наверху лестницы и хмуро оглядывал комнату.
– Что вы тут делаете? – зарычал он на детей.
Константин выбрался из люка и одним прыжком оказался на середине комнаты. Дети тотчас бросились врассыпную, стараясь увернуться от тумаков, и помчались к лестнице. Снизу раздавался раздраженный голос его жены, которая звала их. Старшая из девочек вернулась, чтобы забрать у Идэйн малыша.
Константин остановился перед девушкой. Он стоял, заложив руки за кожаный пояс, и был очень пьян, а ведь еще не наступил полуденный прилив. Было ясно, что он устал ждать гонца из Эдинбурга и, как и дети, искал, чем бы заняться.
Идэйн прижалась к каменной стене, возле которой сидела. Вождя
Идэйн подняла голову и увидела это в глазах вождя.
– Чего ты хочешь? – спросила она.
Конечно, спрашивать об этом было глупо. Внизу, под ними, все было тихо. Идэйн облизнула губы, думая о жене вождя, о детях, которые услышат все, что будет происходить наверху. И задрожала, поняв, что сейчас с ней случится неизбежное.
– На этот раз хоть на что-нибудь сгодишься, девушка. – Вождь клана Санах Дху уселся перед ней на корточки и задрал подол своей рубахи, демонстрируя ей голые ноги. – Ты валяешься тут, играешь с пострелятами, ешь мою пищу. Но ты можешь сделать кое-что еще, разве нет?
Идэйн уставилась на его ноги, думая о том, что тело вождя сотворено так же, как и тело Магнуса фитц Джулиана, но невозможно думать о нем так же, как о теле юного рыцаря. В то время как прекрасный молодой рыцарь представлял собой образец грации и силы, Константин был круглым, как бочонок, и мускулы его были столь мощными, что руки не могли лежать по бокам туловища. Тыльная сторона ладоней была покрыта черными волосами, а на ногах они вообще были как мех.
И Идэйн, даже не глядя, знала, что то, что находится у него между ног, не только непривлекательно, но просто чудовищно и вовсе не предназначено для наслаждения. Он пользовался этим органом грубо, по-дикарски.
– Давай, – проскрежетал Константин; протягивая руку, чтобы сорвать с нее плащ. – Сними его, я хочу взглянуть на тебя.
Идэйн попыталась ускользнуть, но он взял своими ручищами ее под мышки и заставил встать на колени. И пока она так стояла, он поднял подол ее шерстяного платья.
Под платьем на ней ничего не было, и он прекрасно это знал. В тусклом свете, проникавшем через бойницы, она предстала перед ним стройной и прекрасной лесной нимфой, феей. Ее ярко-золотые растрепавшиеся волосы свободно ниспадали на плечи и руки, прикрывая высокие груди.
Лицо Константина раскраснелось еще сильнее, когда он отвел ее руки от груди.
– Золото, – прошептал Константин хриплым шепотом. – Люди говорили, что ты вся золотая, ведьма из монастыря Сен-Сюльпис, с золотой кожей и зелеными, как изумруды, глазами, и, клянусь Святым Крестом, они не солгали. Да пребудет со мной Господь наш Иисус Христос, но нагая ты похожа на одну из чародеек!
Константин приподнялся, стараясь придвинуться к ней ближе и просунуть свои огромные пальцы между ее ноги погладить золотистые волосы, в то время как другой рукой он пытался раздвинуть ее колени, чтобы все тело Идэйн предстало перед ним без покровов.
Она ежилась и пыталась уклониться от этого грубого непрошеного вторжения, от его прикосновения, но вождь клана Санах Дху, по-видимому, был возбужден тем, что увидел, и поэтому не отпускал ее, и она только слышала его сопение. От него так несло перегаром, что запах виски окутывал его, словно облако.