Рыцарь идет по следу!
Шрифт:
Рогов чуть не прослезился.
– Спасибо вам!
Нянькин улыбнулся:
– Ну, у меня здесь свой интерес был. Мне мячи надо надуть. Два баскетбольных лежат у меня.
– Да хоть двадцать! – просиял Рогов.
Рома и Юрик сидели в классе физики. За окном на фоне темно-фиолетового, гаснущего неба чернели голые ветки.
– Все относительно… – сказал Рома, посмотрев на портрет Эйнштейна. Под портретом висела надпись: «Альберт Эйнштейн (1879–1955), создатель общей и специальной теории относительности». Вид Эйнштейн имел очень
– Все относительно, – повторил Рома.
– Ты о чем? – спросил Юрик.
– Он мог часы потерять, – сказал Рома, – а поднять бучу, что их у него украли. Или он их себе взял, а на нас свалил.
– Ты мне сколько раз говорил, что нужно о людях думать только хорошее, – напомнил Юрик Роме.
Рома согласился:
– О людях. Обо всех, кроме Рогова.
– Надо же быть таким злопамятным, – покачал Юрик головой.
Рома возмутился:
– Я не злопамятный! Я хочу понять, кто совершил это преступление! Если Рогов сказал правду, то кто-то из наших.
– С чего ты взял? – поинтересовался Юрик.
– Ну, смотри, – начал объяснять Рома. – Мы переоделись, пошли на акробатику. Двери раздевалки выходят в спортзал. С первого этажа никто зайти не смог. Значит, вор среди нашего класса, среди тех, кто был на уроке.
– Правильно, – согласился Юрик.
– Ты не видел, чтобы кто-нибудь во время урока в раздевалку входил?
– Нет.
– Я тоже не обратил внимания. Это плохо, – заключил Рома.
Толя Маленький и дедушка Юрика пришли одновременно. Толя в пальто и меховой шапке, дедушка Юрика в летней футболке и тренировочных штанах.
– Собирайся, – сухо сказал дедушка Юрику.
– Я тебя в машине жду, – сказал Роме Толя Маленький и, прежде чем уйти, обратился к дедушке Юрика с вопросом: – А вам не холодно?
Лучше бы он ничего не спрашивал. Потому что дедушка только, казалось, и ждал этого вопроса.
– Холодно тем, кто ведет неправильный образ жизни! Кто разрушает свой организм курением, питием и безбожно продолжительным сном не по распорядку!
Толя Маленький кисло улыбнулся и вышел из класса.
– Надо будет завтра Рогова допросить, – сказал Рома, с надеждой глядя на Юрика.
Тот, конечно, понял: Рома предоставляет эту честь ему.
– Ну, правильно, грязную работу всегда приходится делать мне!
9
На следующее утро Юрик учинил Рогову допрос. Рогов понял, что ему хотят помочь, и описал часы, как мог, косноязычно, но подробно.
Часы золотые «Полет» с непробиваемым сапфировым стеклом и гербом России были почему-то сделаны в Швейцарии. Часы отцу Рогова вручил сотрудник администрации президента, кошку которого роговский отец вытащил из огня. Отец Рогова – сотрудник МЧС, профессиональный спасатель – часами чрезвычайно гордился. Например, летом, на море, он всегда ходил в плавках и часах. В бане и вовсе оставались одни часы. Чтобы народ вокруг понимал, с кем имеет дело.
Отец Рогова прятал часы от сына в коробку с капканом «Сибирь № 5». Но ни капкан, ни тем более коробка Кешу Рогова не остановили. Он застегнул кожаный браслет часов на запястье и почувствовал, как наполняется силой, словно хоббит, надевший на палец волшебное кольцо Всевластья. Снять часы Кеша Рогов уже не смог.
Он принес их в школу, но показать никому не успел. Акробатика была первым уроком. Рогов после мучительных колебаний оставил часы в раздевалке, боясь поцарапать, а тем паче разбить.
– В джинсах они, в кармане были. Точно были, – уверил Рогов Юрика. – В правом.
– Ты же их в ботинке искал.
– Правильно, – сказал Рогов. – Я их сначала в джинсы, а потом подумал – и в ботинок. Решил, надежнее так…
– Не похоже, чтобы врал, – сказал Юрик Роме на уроке по истории театра.
– Надо всех опросить, – предложил Рома, обводя взглядом одноклассников.
В этот момент он понял, как долго ходит в новую школу. Так долго, что уже знает гардероб каждого человека из класса. Например, у Иоффе была только одна темно-серая рубашка. Он носил ее каждый день. Даже на физкультуре не снимал, заправлял в спортивные штаны. А однажды Рома оказался за спиной Иоффе и увидел на вороте белое перо. Перо было явно из подушки. Значит, в этой рубашке Иоффе еще и ложился спать.
Алла Мирославская надевала в школу темные юбки и белые кружевные кофточки. Она казалась строгой и от этого нравилась Роме еще больше.
Ева Иванова – джинсы и модные майки. Самая смешная – майка с Олив, девушкой морячка Папая.
Катапотов имел богатый арсенал экстравагантных нарядов (футболки шизофренических цветов с длинными рукавами), которыми он, видимо, пытался привлечь к себе внимание. У всех футболок почему-то были слишком длинные рукава. Красные руки Катапотова изредка выглядывали из них, как головы пугливых черепах.
А вот Макар Семенович всегда носил шейные платки. Платков было две штуки, серый шелковый и черный. Рома, обладая богатым воображением, легко себе представил, что учитель скрывает шрам на шее. Может быть, разгневанный зритель, которому не понравился спектакль, нанес удар ножом в темной подворотне, возле служебного выхода из театра.
– Всех? – Юрик сделал круглые глаза. – Допросить всех?
– Ну, по возможности.
– Черкизов, – вдруг сказал Макар Семенович.
– Что? – Рома повернулся к учителю.
– Кому поклонялись рыцари в Средние века? – строго спросил Макар Семенович.
– Кому? – переспросил Рома. Он, если надо, умел прикинуться невинным младенцем.
– Это я тебя спрашиваю, кому? Я об этом полчаса рассказывал, – Макар Семенович жестом приказал классу, чтобы молчали.
– Кому поклонялись рыцари? – переспросил Рома.
– Да, в Средние века, – добавил Макар Семенович. – Отвечай, я жду.
Рома оглянулся вокруг. Никто, судя по всему, не собирался ему подсказывать. Юрик бы наверняка подсказал, но он сам ничего не слышал про вышеупомянутых рыцарей.