Рыцарь нашего времени

Веденская Татьяна

— Поздравляю. Вы стали отцом.

— Спасибо! — кивнул я, думая о том, что не совсем еще понимаю, что именно это будет означать. Впрочем, в первые же несколько часов после рождения Лилии я начну догадываться, что это счастье будет состоять из бессонных ночей, споров и ругани с Ириной, наших крадущихся шагов — мы оба научимся ходить так, чтобы не издавать ровным счетом никаких звуков. Через несколько дней мы, уставшие и не спавшие, будем бродить по квартире, передавая Лильку с рук на руки, чтобы

Ира могла принять душ. Чтобы я мог ответить на телефонный звонок. Ирина будет, смеясь, учиться сцеживать молоко — процесс, который будет повергать меня в полнейший ступор. А я буду ругаться на машины, запаркованные на тротуаре, потому что, оказывается, крайне сложно в нашем районе прогуливаться с коляской — буквально ни пройти, ни проехать.

И оба мы, что я, что Ирина, будем получать невероятное наслаждение от покупки детских одежек. Я даже куплю малюсенькие кроссовки, так они меня поразят. С ума можно сойти, сколько всего сейчас шьют для детей. С ума можно сойти, сколько это все стоит! Работать придется, как лошади. Как коню.

Макс ощутимо прогнется под мои условия. Адекватный, к тому же непьющий продюсер, знаете ли, всем нужен. И на радио, и на телевидении. Через год Ира затеет еще учебу в художественной студии. Я, конечно же, буду против — учиться надо было до того, как решила стать матерью. Но Иринка умеет меня убеждать, а я окажусь на деле слабохарактерным и мягким, выложу деньги и буду сидеть с Лилькой по субботам и воскресеньям, пока мама усвистит на учебу.

— Вот, Лиля, — скажу я. — Видишь, какая она. Променяла нас с тобой на какую-то художественную керамику. Дожили! А еще, понимаешь ли, твоя мама считает, что штамп в паспорте — полная ерунда. Да, представляешь? Она так считает! Видите ли, она не считает, что замуж нужно выходить! И что нам с тобой делать с твоей сумасшедшей матерью? Хорошо хоть, она тебе разрешает лопать пюре с мясом. Впрочем, кто тебя знает, какая ты вырастешь — вдруг тоже станешь вегетарианкой? Кто тогда будет папе готовить котлеты? Я вот тебя спрашиваю, ты будешь котлетки папочке готовить?

— Чему ты учишь ребенка? — спросит Иринка. И, конечно, не все у нас будет безоблачно. С маленьким-то ребенком на руках да без ругани — у кого это получается? Мы будем ссориться так, что только перья полетят. В основном будет побеждать Ирина. Я же сказал — я слабохарактерный. И раз уж решил, что семья для меня самое главное, я буду делать все, чтобы она жила счастливо. Даже если мне для этого придется затыкаться время от времени.

Отдельный вопрос — Иринины родители. Степанида Ивановна устроит целый заговор, чтобы уговорить Ирину помириться, и я ей в этом буду помогать. Летом в Таганроге ребенку так хорошо! Море, свежий воздух. Фрукты и овощи прямо с грядок. Я буду поддерживать

это начинание, а Ирина будет упираться. Такие вопросы не решаются в пять минут. Но я уверен, что после появления Лилии Ирина на многое посмотрит иначе — по-другому, по-взрослому. Что бы она сама сделала, зная, что ребенок, которого она так ждала, родной ребенок — далеко? Кто сможет жить с ним в разлуке только из соображений высшего блага? Кто может претендовать на такую невозможную мудрость? Кто может быть уверен, что знает, как надо жить, — пусть первый бросит в меня камень. Да, только после рождения Лили Ира впервые посмотрит на собственную мать, как на живую женщину, пожилую и усталую женщину с простым, но любящим сердцем. Несчастную женщину, которой тоже досталось от этой жизни на орехи. Что ж делать, если порой случается всякое.

Надо же как-то жить дальше. Потихонечку, по визиту, по звоночку, по одному доброму слову за другим.

Решится этот вопрос просто. Когда Лильке пойдет второй годик, ко второму лету ее жизни, Ирина, порядком измотанная монотонным бытом и тотальным материнством, вдруг страстно захочет съездить в Италию. Я получу отпуск и куплю путевки. Степанида Ивановна предложит оставить Лилию на лето в Таганроге, а потом привезти ее в Москву. Ирина будет долго возмущаться и говорить, что можно и няню нанять.

— Я не знаю. Может быть, тебе поехать одной? А я останусь с Лилей? — скажу я.

— Ну нет, я без тебя в Италию не поеду, — ответит она. Я пожму плечами.

— Мне бы не хотелось оставлять Лильку с чужими людьми. А Степанида Ивановна от нее просто без ума. Лилька с ней себя хорошо ведет, ты же помнишь, как они играли, когда Степанида приезжала к нам. И потом, там Адриана. Ир, ты пойми — это же все же бабушка, — разведу руками я. И обязательно добавлю: — Но решать, конечно, тебе.

— Она все же бабушка, — растерянно замотает головой Ирина. И… согласится, наконец, пойти навстречу. Потому что она же все же дочка. Пусть даже у нее ушло столько лет, чтобы принять этот факт. Что же касается меня, то на осознание того, что важно в жизни, а что — нет, у меня ушла одна секунда и вся моя прошлая жизнь.

Рыжие волосы отрастут, и в Италии я, наконец, получу все то, о чем мог только мечтать. Я давно уже свистнул из костюмерной Канала килт и теперь только жду удобного момента, чтобы. Но разглагольствовать об этом я сейчас никак не могу. Потому что Лилька уже добралась до моего ноутбука, и сейчас я рискую остаться безо всех своих файлов, созданных за несколько лет. Лилия прекрасно умеет за пару секунд уничтожить все без остатка, как она уже стерла все с моего «Айпада». Так что я уж лучше пойду. Или, скорее, побегу со всех ног. Пока не началось!