Рыцарь Ордена
Шрифт:
— Разве не мечом?
— Разумеется, мечом. Не мешай, — сердито оборвал меня Деррон. — Так. Эспадон не годится — слишком тяжел. Ты его и не поднимешь. Подошла бы шпага, но для серьезного боя она не годится. По крайне мере, не для тебя.
Ага, это мне не годится, то не годится и, вообще, будешь палкой махать.
— Ну-ка встань, — неожиданно обратился ко мне рыцарь.
Я с неохотой подчинился.
— Теперь вытяни вперед правую руку. Теперь левую. Обе вместе. Подними их. Разведи в стороны. Хорошо.
Утренняя зарядка для идиотов окончена.
Деррон подошел ко мне и замерил веревочкой
— Все. Садись. Думаю, шеркон тебе подойдет идеально. Тяжелые мечи тебе не нужны. Твое главное оружие ловкость, а не сила. Да, шеркон то, что нужно.
— Что такое шеркон? — спросил я озадаченно.
— Меч. Прямой узкий обоюдоострый. Предназначен как для рубящих, так и для колющих ударов. Распространен не слишком сильно. Все солдаты считают его детской игрушкой, так что никто не удивится, увидев его у тебя.
— Прекрасно. От детской игрушки будет зависеть моя жизнь.
— Я сказал: считают детской игрушкой, но шеркон ею не является. Он действительно выглядит не очень грозно, но в руках умелого воина это смертельно опасное оружие. И лично я больше опасался бы соперника именно с шерконом в руке, а не с каким-нибудь другим оружием. И если шеркон распространен не очень сильно, то только потому, что на свете не так уж и много настоящих бойцов. И еще — изготовлять его гораздо сложнее, чем обычный меч. Во-первых, он очень узкий, всего в два пальца ширины, а значит, необходима особо прочная и гибкая сталь; во-вторых, закаляют его по-особому, основное у шеркона — это его заточенный кончик и лезвие, примерно на ширину ладони от него. На них приходится основная работа. Поэтому, если весь клинок гибок как у шпаги, то рабочая часть тверда. Ну, и еще много других секретов. Настоящие мастера на изготовление шеркона тратили иногда год, а то и более.
— Ничего себе!
— Теперь ты понимаешь, почему он не получил широкого распространения?
— Понятно. А можно хотя бы взглянуть на этот шеркон?
— Чуть позже. Я еще не закончил. В силе тебе никогда не сравниться с взрослым тренированным солдатом. Здесь ты всегда окажешься в проигрыше. Значит, тебе надо научиться превосходить их в чем-то другом. В мое время хорошего воина определяли три правила: мудрость, умение, ловкость.
— И что это значит?
— Если коротко, то следующее: когда ты столкнешься с несколькими противниками, то ловкость позволит тебе избежать их ударов, а умение — поразить их.
— А мудрость?
— А мудрость не позволит тебе попасть в такое положение, когда придется иметь дело сразу с несколькими противниками.
Я задумался.
— Пожалуй, мудрость мне нравится больше всего остального.
Деррон с интересом посмотрел на меня.
— Знаешь, обычно этому труднее всего научить молодежь. Сколько людей погибло только потому, что кидались в схватку прежде, чем брали на себя труд немного подумать.
— Обещаю сначала думать, а потом кидаться. Я хочу вернуться домой.
— Очень хорошо. Никогда не забывай об этом обещании. Но ладно, отдохнул?
Я отрицательно замотал головой.
— Вот и хорошо. Приступим к дальнейшим занятиям. — Деррон опять исчез и появился с двумя мечами. — Вот он — шеркон.
Меч был без украшений. Простая рукоятка, крестовина,
— Это настоящий? — спросил я, любуясь необычным оружием.
Деррон улыбнулся.
— Нет. Он гораздо хуже настоящего.
Я удивленно моргнул.
— Как это?
— Поймешь скоро. Давай, попробуй атаковать меня.
— Н-но я не умею. Я никогда не занимался фехтованием.
— Это не страшно. Этот урок у нас посвящен вовсе не фехтованию. Просто я хочу тебе кое-что показать, во избежание дальнейших недоразумений, а также выяснить, чего ты стоишь как боец.
— А что показать?
— Увидишь. Начали.
Деваться было некуда и мне осталось только взять предложенный меч. Я плохо разбирался в холодном оружии, но сейчас мне показалось, что этот меч создан для меня — настолько удобно было его держать. Стараясь не замечать гудящих мышц, я сделал несколько выпадов, подсмотренных в кино.
Глядя на меня, Деррон усмехнулся.
— Эффектно, но глупо. Это танец, а не бой. Нападай.
Я осторожно ударил, чтобы, не дай бог, не поранить. Рыцарь рассмеялся.
— Ты забыл, что мое тело всего лишь иллюзия. Бей по настоящему, никакого вреда ты мне причинить не сможешь.
Действительно, об этом я как-то не подумал. Теперь я стал атаковать всерьез, ну… по крайней мере, я так считал, хотя Деррон, по-моему, придерживался иного мнения. В течение всего боя он не сдвинулся с места, делая скупые движения мечом. Я попытался увеличить скорость. Но в ответ глухая стена. Еле уловимое движение меча и мой удар проходит мимо. Наверное, в этом сражении я напоминал обезьяну, которая скачет вокруг интересной для нее вещи. Рыцарь же только поворачивался за мной, играючи отклоняя все мои выпады. Поддерживать такой темп я смог только минут десять. После чего шеркон стал напоминать по весу двухпудовую гирю. И ко всему прочему, заныло правое запястье.
— Все, достаточно. Что ты представляешь собой как фехтовальщик, я понял. А теперь я обещал тебе кое-что показать. «Шеркон» в переводе с древнего языка означает «жало».
Деррон неожиданно перешел в атаку. Его движения были настолько стремительны, что я не мог уследить за ними взглядом. Сам рыцарь двигался с кошачьей грацией, клинок в его руке делал неуловимо-быстрые движения. Всякий раз он касался меня — то груди, то руки, то шеи. От этих жалящих ударов не было никакого спасения. В этом стремительном танце меча я не мог не то, чтобы отбить хоть один удар, но даже коснуться своим мечом чужого. Все мои попытки перейти в наступление самому заканчивались одним и тем же: мой клинок пронзал пустоту в каких-то миллиметрах от рыцаря, но так ни разу и не коснулся его.
— Нечестно! — закричал я. — Ты жульничаешь!
— Ребенок! — зло ответил Деррон. — Это не игра. Фехтование слишком серьезная вещь, чтобы жульничать. А теперь главный урок. Мои уколы были для тебя обидны, но и только. Уже через минуту ты о них забудешь. Спортивный азарт вещь хорошая, но мне нужен гораздо более мощный стимул, чтобы ты хотел как можно скорее научиться фехтовать. И этот стимул — боль. Как я уже говорил: эти мечи не настоящие. Они не могут убить. Не могут даже поцарапать. Но боль от их ударов настоящая.