Рыцарь Резервации
Шрифт:
Он замолк, и вдруг я услышал за спиной шипение. Обернувшись, поймал на себе взгляд Свиридовой. Она смотрела на меня круглыми глазами и шептала одними губами:
— Илья, что же вы мешкаете?!
С другой стороны я услышал покашливание Лариной. Она тоже сидела как на иголках.
Погодите, милые дамы. Вот-вот кое-кто тоже начнет шевелиться…
А тем временем, распорядитель едва не дирижировал своим молотком:
— Три додекаэдра — два! Три додэ…
— Четыре додекаэдра! — громко сказали сбоку, и весь зал повернул головы.
Ага,
— Ага… — проговорил явно удивленный распорядитель. — Молодой человек вступает в игру? Кажется, вы юный Ленский, да? Я же не ослышался, вы сказали?..
— Четыре додекаэдра и пять октаэдров! — сказал я погромче, и вся аудитория немедленно посмотрела на мою скромную персону.
— А вы умеете появиться эффектно, Илья, — хихикнула Метта и зааплодировала.
Увы, никто в зале ее не поддержал. Даже Аки, но она давно просто сидела и смотрела на «спектакль» с открытым ртом.
Я же вгляделся в глаза Ленскому. В них мелькнула знакомая азартная искринка.
Барон Горбатов открыл было рот, чтобы назвать следующую сумму, но Лев его опередил:
— Пять додекаэдров. И три октаэдра на сдачу!
Собравшиеся робко рассмеялись. В ответ Горбатов закрутил башкой как заведенный. Смех тут же стих, и в опустившийся тишине раздался уже мой голос:
— Пять додекаэдров и десять октаэдров. Итого, шесть!
Народ охнул и вот тут взорвался настоящими аплодисментами. Горбатов едва шею себе не свернул — его выпученные глаза вращались как два глобуса. Кажется, он хотел захватить ими всех, кто посмел хлопать в ладоши и поддерживать нас со Львом.
— Ах так! — хохотнул Ленский и, прежде чем Горбатов решился ответить, вскочил на ноги. — Шесть больших артефактов плюс тринадцать маленьких, сколько получится, уважаемая публика? Правильно!
И он показал распорядителю семь пальцев, потом еще три. На его губах сверкала озорная улыбка. В этот момент Лев походил на игривого мальчишку, которые выводит из себя псину на привязи.
Краем глаза поглядывая на краснеющего Горбатова, я принял его очередной вызов:
— Вы ошиблись, сударь, — сказал я, вставая напротив Ленского. — Это поместье не стоит двухста восьмидесяти тетраэдров. Моя цена — триста тетраэдров!
— Пятьсот, — хмыкнул Лев и посмотрел мне в глаза.
Я же скосился на Горбатова, а остатки его волос буквально прилипли к потной лысине. Старый хрен, кажется, совсем охренел от нашей наглости. Ну что ж, раз ты хотел поиграть в артефактную математику, мы тебе это устроим.
И мы спустились еще на один ранг ниже и пошли торговаться всяческой «мелочью», присовокупив к получившейся куче артефакты достоинством покрупнее и постоянно выясняя, кто из нас ошибся в расчетах.
Через пару минут люди переводили взгляды то на меня, то на Льва и, судя по их выпученным глазам, они давно заплутали в наших ценовых дебрях. Набрасывая по чуть-чуть, меняя виды артефактов, спускаясь до примитивных кубиков
Метта помогала мне как могла — мой мозг уже кипел, но я упорно превращал додэкаэдры в тетраэдры, пирамидки Движения в призмы Жизни, а их в артефакты Огня, Воздуха и Пространства, а затем по новой, но уже в совершенно ином виде. Получившуюся сумму я переводил в простейшие гексаэдры и обратно, накинув еще пару десятков октаэдров для смаку.
— Четыреста сорок шесть октаэдров Огня минус три додэкаэдра Воздуха, возведенные во вторую степень, сколько это будет, господин Ленский? — улыбнулся я, сам едва не потеряв нить математических рассуждений.
Лев завис. Как и Горбатов, как и распорядитель, и как и все присутствующие.
Да, возможно, мы с Левой уже нести полный бред и давным-давно сбились в простую клоунаду, но она себя оправдала. Формально мы торговались, и к нам было не подкопаться.
— Вот и я не знаю, — пожал я плечами и повернулся к распорядителю. — Поэтому моя цена…
— Десять додекаэдров!!! — зарычал вскочивший на ноги Горбатов.
Да уж, таким взглядом можно камни резать.
Женщины позади нас вскрикнули, и не зря. Такая цена ни им, ни мне уже не по карману. За моей спиной печально вздохнули.
Однако, судя по покрасневшим глазам Горбатова, а также по бледной физиономии его сынка, сомневаюсь, что и сам барон потянет такую дикую стоимость.
И как нам выкрутиться? Начать торговаться дальше, рассчитывая на помощь ШИИРа и Лариной? Ну уж не-е-ет! Меня вам так просто не поймать.
— Увы, ваше благородие, — пожал я плечами, сохраняя каменное выражение лица, — вы ошиблись, ибо эта сумма давно позади. Вам бы неплохо поднатореть в разнице курсов, прежде чем приходить на торги.
И, устало вздохнув, я посмотрел на распорядителя.
— Моя цена — двадцать восемь октаэдров Огня, шесть октаэдров Воздуха, триста тридцать гексаэдров Движения, — сказал я первое, что пришло мне на ум.
А затем добавил:
— И одна призма Времени.
— Призма Времени?! Ложь!!! — ткнул в меня пальцем смертельно охреневший Горбатов и заорал: — У тебя ничего этого нет, безродная скотина! Провокатор!
Народ охнул, и тут же послышался грохот — вновь пара дам шлепнулась не в надуманный, а в самый настоящий обморок.
Тишина следом опустилась такая звонкая, что я снова услышал комарика. Он вился вокруг рыжей башки Горбатова и бил его лапками.
— Негодяй, оскорбил Илью Тимофеевича! — пищал он голосом Метты, и я разглядел ее маленькую фигурку с крылышками. — Получай! Дуэль! Дуэль!
Нет, с дуэлью мы как-нибудь повременим.
— Роман Арнольдович, — пронзил тишину голос Свиридовой. — Извинитесь перед этим… пылким молодым человеком. Вы не в кабаке.
— Что?! — вздрогнул он и рыкнул уже на нее: — Он сорвал торги!