Рыцарь с железным клювом
Шрифт:
"Помощники! Спасители юродивые!
– с ненавистью думал он, пока поднимался на свой этаж.
– Все вы, слабые людишки, в спасители лезете, чтобы рядом с ещё более слабыми людьми сильными себя почувствовать! А мне вы не нужны! Я сам сильный, я бандитов вокруг пальца обвел! Я все могу, и я скоро стану богатым, очень богатым!"
Раззадорив себя такими мыслями, Володя, придя домой, твердо решил в школу больше не ходить, чтобы не видеть вокруг себя заботы назойливых, непрошеных помощниц. Конечно, он не успел выспаться сегодня ночью, хоть и дрыхнул у Белоруса, не чуя задних ног, поэтому решил, что будет совсем недурно "придавить" ещё часок-другой. Весь переполненный гордостью за самого себя, то есть за свою ловкость, талант и ум, Володя, не раздеваясь, лег на кровать и тут же крепко уснул, а его лицо во сне скоро приняло прежнее, так нравившееся Иринке благородное и доброе выражение, б удто злое чудовище покинуло Володю на время, решив прогуляться. Сам же Володя остался с девочкой в прекрасном дворце, по которому они ходили, обнявшись, рассматривая картины. Мальчик все силился разыскать "Святого Иеронима", но ему это не удавалось, и было очень стыдно, так как Володя догадывался, что они не находят картину, пропавшую по его вине. Вдруг при переходе из зала в зал на него бросилось то самое чудовище, что жило когда-то в нем. Началось сражение, и скоро Володе удалось разорвать чудовищу пасть, и на самом дне желудка поверженного врага мальчик увидел "Иеронима". Картина была завернута в непромокаемый конверт, и Володя тотчас вынул её и повесил на стену, сказав Иринке: "А ты ещё не верила в мои силы..." И девочка лишь улыбнулась и коснулась своими губами Володиной щеки...
– Давай-ка, милый, поднимайся и ножками сейчас топ-топ, - говорил Дима, сидевший рядом с Володей на кровати и похлопывающий его ладонью по обеим щекам.
– Спать ещё рано - дело не сделано.
Спросонья мальчик подскочил на постели, точно ему сделали "велосипед", то есть сунули между пальцев ног горящий окурок.
– А!? Кто?! Зачем?!
– вскрикнул Володя, не понимая, как у него в квартире мог оказаться Дима, бросившийся со всей паучиной компанией разыскивать Злого. А ещё увидел Володя, когда его глаза раскрылись, что по комнате из угла в угол ходили какие-то люди в черных масках и заглядывали то в шкаф, то в письменный стол, то подлезали под его кровать, то рылись в секретере, вышвыривая отовсюду мешавшие осмотру вещи.
– Да это ж мы, не бойся, - успокаивал Володю Дима.
– Мы, друзья твои корешки! Сейчас поищем у тебя кой-что в квартирке, а не найдем, так ты с нами на экскурсию прокатишься!
Дима, улыбавшийся все время, покуда произносил фразу, был до приторности любезен, но Володя, приподнявшись, смотрел в его глаза и видел, как прыгали в них всполохи ярости и ненависти к нему, к Володе.
– А что вы ищете?
– спросил у Димы мальчик приглушенным голосом, точно не желая нарушить важность происходившего в его комнате.
– А что надо нам, то и ищем, - вторя Володе, сказал Дима.
– Свое во всяком случае ищем, не твое.
– И прикрикнул людям в масках: - Эй, ворочайтесь быстрее! В гальюне смотрели?
– Смотрели, - лениво откликнулась одна маска, и Володя признал в её обладателе одного из телохранителей Паука.
– А на кухне?
– Тоже все облазали, - был ответ.
Володя же не придумал ничего умней, чем спросить у Димы, по-прежнему сидевшего на его постели:
– Как же вы сюда зашли? Или я дверь забыл закрыть?
– Забыл, - отвечал Дима.
– Конечно, забыл. А не забыл бы, так мы бы и так, без твоей помощи к тебе б зашли. Ты ведь меня знаешь. Впрочем, цыпленок мой, давай-ка одеваться будем. Где твои штанишки?
Минуты через три Володя уже был одет, а один из людей в маске помогал ему натягивать на плечи его замечательную куртку с огромным потайным карманом. Володя ничего не спрашивал, потому что догадывался о том, что случилось нечто очень неприятное и его увозят совсем не для того, чтобы угощать чаем с вареньем. И тут Володе стало так страшно, как не было даже тогда, когда ночью в Плоцком замке он увидел Рыцаря с железным клювом. Сейчас он понял, что затеял игру, соблюдать правила которой он не в силах просто и сил-то, оказывается, не было у него совсем, а эти люди не только обладали силой, но к тому же и совестью, не отягощенной состраданием.
Володю вывели из квартиры, посадили в автомобиль с затемненными стеклами. Там, на заднем сиденье, он пытался брыкаться, возражать, говорить, что станет жаловаться отцу, пойдет в милицию, но Дима с переднего сиденья так зыркнул на него глазами, так скривил свой рот, что Володя тут же стих, и Дима совсем напрасно проговорил:
– Пасть свою захлопни, партак5 несчастный! Намордник наденьте на него, пусть слегка остынет, пока не привезем его на место.
И тут же двое молодцов Паука, что уместились рядом с Володей по обеим сторонам от него, напялили ему на голову черный мешок из плотной ткани, и тотчас темнота сковала и сознание и волю того, кто задумал тягаться с Пауком.
Куда его везли, Володя не знал, но везли его долго, и судя по тому, что скоро проносившиеся мимо машины попадались все реже, а стоять у светофоров им совсем не приходилось, пленник догадался, что выехали за город. Даже воздух здесь был чище. Наконец остановились, описав перед этим круг.
– Ну, просим пожаловать в наш замок, - совсем миролюбиво, даже задушевно предложил Дима выйти, но тут же приказал, чтобы Володя не пробовал снимать с головы мешок. И вот мальчик, ведомый под руку одним из людей Паука, вошел в какой-то дом, где сильно пахло жареным мясом, ароматным и острым, и Володе тут же захотелось есть, потому что, кроме кофе, выпитого у Белоруса, он сегодня ещё ничего не брал в рот. Однако он догадывался, что пригласили его сюда совсем не затем, чтобы потчевать жареной олениной (что, кроме оленины, думал он, можно было готовить в загородном замке?), а, возможно, затем, чтобы расквитаться с ним.
Долго вели Володю по коридорам дома, но наконец он очутился в такой жарко натопленной комнате, что ощутил это несмотря на то, что на его лице был мешок из толстого сукна. И вот эта маска была сорвана с головы, и Володя увидел пылающий камин, а перед ним - человека, сидевшего к нему спиной, положив ноги на каминную решетку. На его плечах покоился клетчатый шотландский плед, а у ног лежал огромный пятнистый дог с открытой пастью, откуда свесился мокрый розовый язык.
Все в этой полутемной комнате на самом деле напоминало замковые залы, которые видел Володя в Плоцке, - и картины, и оленьи рога, могучие и ветвистые, и даже матово поблескивавшее на стенах старинное оружие. Но не эти трофеи привлекли внимание Володи, едва его глаза привыкли к полумраку, - в углу, справа от камина, метрах в пяти от человека, гревшего ноги, сидел в кресле другой человек, и его поза, его вид буквально заворожили мальчика, заставив его сердце биться так сильно, будто он увидел привидение.
Этот человек, сидевший в тяжелом, массивном кресле, был наполовину голым, его руки покоились на подлокотниках, но не произвольно, а по чьему-то приказу - ремни так туго перетягивали руки, что врезались глубоко в плоть человека, на груди, плечах которого виднелись кровавые рубцы, а голова, как у мертвого, свешивалась на грудь.
– Ну, здравствуй, мальчик!
– не вставая, повернул к Володе голову сидевший у камина человек, и Володя тотчас узнал в говорившем Паука.
– Вот видишь, как скоро довелось нам встретиться опять? Что ж, заслуживаешь того, чтобы с тобой люди пожилые, уважаемые даже, встречались часто - ты умный и очень... очень шустрый мальчик.
И тут Володя, присмотревшись к предмету, прислоненному к каминной решетке, неподалеку от ног сидевшего, узнал "Святого Иеронима"! Являлась ли эта картина подлинником, была ли она копией, а если копией, то какой по счету, Володя, конечно, знать не мог, но отчетливо понял, что окончательно засыпался.
– Почему же это я шустрый?
– спросил Володя тихо, но спокойно, потому что догадывался - самообладание сейчас важнее всего, но Паук вместо ответа только негромко рассмеялся и потер шершавыми, сухими ладонями.