Рыцарь Семи Королевств (сборник)
Шрифт:
Поединок во дворе шел своим чередом. Сир Харберт скакал на золотистом коне, убранном в черные цвета с красными и белыми змеями Пэгов, сир Франклин на гнедом в шелковой серой попоне с двумя башнями Фреев. Когда они сошлись, красно-белое копье переломилось надвое, а голубое разлетелось в щепки, но оба всадника удержались в седлах. С сидений и крепостных стен их поддержали довольно вялыми криками: слишком жарко, чтобы кричать, не говоря уже о сражении. Дунк вспотел, в голове стучало, как молотом. Выиграть бы первый поединок, потом еще один, и с него довольно.
Рыцари разъехались, бросив сломанные копья – уже четвертую пару, на
Пэг и Фрей, вооружившись заново, пришпорили коней и подняли тучу пыли. От треска ломающихся копий Дунк поморщился. Зачем было столько есть и пить ночью? Он смутно помнил, как нес наверх молодую и как повстречался на крыше башни со Скрипачом и Пеком. Что он там делал, на крыше? Кажется, разговор шел о драконах и о драконьих яйцах… но что это? То ли рев, то ли стон. Золотистый конь отбежал в конец поля без седока, сир Харберт Пэг повалился наземь. Еще двое, и настанет очередь Дунка. Чем скорее он выбьет из седла сира Утора, тем скорее снимет доспехи, выпьет чего-нибудь холодного и отдохнет в тенечке. Пройдет не меньше часа, прежде чем его вызовут снова.
Герольд лорда Батервелла, стоящий на вышке павильона для зрителей, огласил следующую пару бойцов:
– Сир Аргрейв Непримиримый, рыцарь из Нанни, на службе у лорда Батервелла! Сир Глендон Флауэрс, Вербный Рыцарь! Проявите свою доблесть!
По трибуне прокатился смешок.
Сир Аргрейв был пожилой домашний рыцарь в помятых серых доспехах, на коне без всяких эмблем. Дунк встречал таких: они крепки, как старые корни, и свое дело знают. Молодой сир Глендон восседал на своем одре в кольчуге, в полушлеме с открытым лицом, с огненной эмблемой своего отца на щите. Ему бы панцирь и настоящий шлем, ведь мощный удар в грудь или в голову может убить.
– Я Глендон Болл, а не Флауэрс! – заявил он сердито, совершив круг по двору. – Остерегись, герольд: во мне течет кровь великого воина! – Герольд не соизволил ответить, зрители же отозвались новым смехом.
– Так, значит, он бастард? – спросил Дунк. Флауэрсами называли всех бастардов из знатных домов Простора. – А верба тут при чем?
– Могу разузнать, сир, – вызвался Эг.
– Не надо, нас это не касается. Давай сюда шлем. – Сир Аргрейв и сир Глендон склонили копья перед лордом и леди Батервелл. Лорд шепнул что-то на ушко молодой жене, та хихикнула.
Бритую голову Эга покрывала широкополая шляпа; Дунк, часто дразнивший его по этому поводу, сейчас жалел, что у него самого такой нет: знойным днем солома предпочтительней стали. Он надел поданный Эгом шлем, прикрепил его к вороту. От тяжести и запаха застарелого пота в голове застучало еще сильней.
– Еще не поздно отказаться, сир, – сказал Эг. – Если вы лишитесь своих доспехов и Грома…
То рыцарем мне больше не быть, закончил про себя Дунк, а вслух произнес:
– С чего бы это? – Сир Аргрейв и сир Глендон разъехались по разным концам поля. – Смеющегося Вихря я здесь не вижу – кого мне еще опасаться?
– Да почитай что всех, сир.
– А вот как дам в ухо! Сир Утор на десять лет меня старше и вдвое короче. – Сир Аргрейв опустил забрало, сиру Глендону опускать было нечего.
– После Эшфорда вы на турнирах
Вот ведь нахал!
– Я упражнялся. – Не слишком старательно, честно говоря. Наезжал иногда на столбы со щитами, когда таковые имелись, или приказывал Эгу подвесить днище от бочки на дерево.
– Мечом вы владеете лучше копья, – продолжал Эг. – На мечах или булавах против вас мало кто устоит.
Правда, заключенная в этих словах, привела Дунка в еще большее раздражение.
– Здесь у них на мечах и булавах не сражаются. – Рыцари развернули коней и пошли в атаку. – Давай щит неси.
Эг скорчил гримасу и отправился за щитом. Копье сира Аргрейва лишь оцарапало огненный шар на щите противника, а вот сир Глендон ударил Непримиримого в грудь с такой силой, что у него лопнула подпруга, и рыцарь рухнул наземь вместе с седлом. Однако… не зря парень, выходит, хвастался. Теперь небось над ним перестанут потешаться.
Труба проревела, заставив Дунка поморщиться, и герольд возгласил:
– Сир Джоффри из дома Касвеллов, лорд Горького Моста, Хранитель Бродов! Сир Кайл Вересковый Кот! Проявите свою доблесть!
Доспехи на сире Кайле были хорошие, но старые, поношенные, с царапинами и вмятинами. «Матерь была милостива ко мне, – сказал он Дунку и Эгу, собираясь на поединок. – Мне достался лорд Касвелл, именно тот, с кем я хотел побеседовать».
Если на этом поле сегодня кто-то и чувствовал себя еще хуже Дунка, так это лорд Касвелл, упившийся на пиру до бесчувствия. «Дивлюсь еще, как он на коне-то держится, – сказал старому рыцарю Дунк. – Победа вам обеспечена, сир». «Э, нет, – хитро улыбнулся сир Кайл. – Кот, что любит сливки лизать, знает, когда мурлыкать, а когда и когти показать. Если копье его милости хотя бы заденет мой щит, я мигом кувыркнусь вниз. А после, отдавая ему коня и доспехи, поздравлю его с тем, сколь многого он добился после того, как я выстругал ему первый меч. Тут он меня вспомнит, и я еще до исхода дня вновь стану человеком Касвелла, рыцарем Горького Моста».
Бесчестно это, чуть было не брякнул Дунк, но успел прикусить язык. Сир Кайл – не первый межевой рыцарь, меняющий честь на теплое местечко у очага. «Как скажете, – произнес он. – Удачи вам, то есть, верней, неудачи».
Сир Джоффри Касвелл, хлипкий двадцатилетний юнец, в доспехах выглядел все же внушительнее, чем на пиру, лежащий в винной луже. Желтый кентавр натягивал длинный лук у него на щите, украшал шелковую белую попону коня и сверкал на шлеме – впрочем, рыцарь с кентавром в гербе мог бы и половчее ездить верхом. Дунк не знал, насколько хорош сир Кайл с копьем, но молодого лорда, похоже, и громкий кашель опрокинул бы. Коту всего-то и нужно, что быстро промчаться мимо.
С помощью Эга, взявшего Грома под уздцы, Дунк утвердился в высоком жестком седле. Он чувствовал, что многие на него смотрят – любопытствуют, видно, как покажет себя этот здоровенный межевой рыцарь в деле. Он и сам бы хотел это знать… ничего, скоро выяснится.
Вересковый Кот был верен своему слову. Копье лорда Касвелла вихлялось, копье сира Кайла целило в сторону, оба коня шли не галопом, а рысью. Когда лорд каким-то чудом зацепил плечо Кайла, тот сразу хлопнулся наземь – не все коты, как видно, падают на ноги. Касвелл потрясал своим целехоньким копьем так, словно выбил из седла Длинного Шипа или Смеющегося Вихря, никак не меньше. Кот снял шлем и пошел ловить своего коня.