Рыцарь
Шрифт:
Я спросил, почему эльфы изгнали Сетра. Оказалось, потому, что он хотел править всеми эльфийскими племенами. Эльфийским королям и королевам это не понравилось.
Потом я поинтересовался, почему некоторые эльфы выступают за него – Ури, например. Оказалось, из-за Кулили. Они ненавидели Кулили, а Сетр хотел убить ее. Он поднял на борьбу с ней многочисленное войско – всех морских эльфов, всех огненных эльфов и некоторых других. Они пытались напасть на нее всем скопом, но она перебила половину войска, а остальных обратила в бегство. Я попытался выяснить, почему они хотят смерти Кулили, но так до конца и не понял. На вопрос,
Ни в тот день, ни на следующий мы не добрались до верха башни. Наверное, мне следует упомянуть и об этом.
Ури и Баки знали места, где могут храниться запасы продуктов, и мы делали привал всякий раз, когда достигали такого хранилища, и отдыхали и ели, коли находили там что-нибудь. Иногда мы обнаруживали помещения, в которых можно было забаррикадироваться. Что мы и делали оба раза, когда останавливались на ночлег.
Я потерял счет времени, но когда мы наконец добрались до сада на крыше, стояла ночь. Луна еще не взошла, но звезды сияли ярко, освещая фруктовые деревья с отягощенными плодами ветвями. Мы умирали от голода и страшно обрадовались при виде такого изобилия. Баки взлетела на финиковую пальму и принесла мне гроздь зрелых фиников. Тогда я попробовал финики впервые, и вкуснее фрукта нет на свете. Там были и апельсины, несколько отличные от наших апельсинов, но и не похожие на наши мандарины. Маленькие и сладкие.
Когда мы наелись до отвала, я велел Баки и Ури ложиться спать и сказал, что останусь на страже. Я принял такое решение потому, что чем выше по лестнице мы поднимались, тем меньше они хотели достичь верха башни, и я боялся, что они сбегут, коли я поручу нести дозор одной из них.
И вот они отправились на боковую, а я сидел, привалясь спиной к дереву, моргал и зевал и отчаянно боролся с сонливостью. Еще я смотрел на звезды и думал о человеке, которого Керл назвал лунным всадником. И довольно скоро, разумеется, взошла луна.
Именно тогда меня осенило. В Эльфрисе невозможно увидеть луну, звезды, солнце или что-нибудь подобное. Я ни разу не видел их, когда мы с Таугом оказались там, и ни разу – когда мы с Гарсегом плыли по морю и смотрели, как рождается, живет и умирает остров, а потом – как умирает скала, и все такое прочее. В лучшем случае я видел мир, откуда пришел, – мир, где находился «Западный купец», Иррингсмаут и все остальное. Я видел Митгартр и людей, живущих своей жизнью там, наверху, примерно так, как видишь на экране всю жизнь героя кинофильма. (На самом деле это не очень похоже на кинофильм, поскольку здесь все дольше и подробнее, и ты все время теряешь из виду одного персонажа и переключаешь внимание на другого – ну, ты меня понимаешь.) То есть мы покинули пределы Эльфриса. Да, подножие башни находилось в Эльфрисе, но вершина в Митгартре – так же, как наши звезды и луна в действительности находились в Скае.
То есть моя догадка оказалась верной, и если что-нибудь могло прогнать от меня сон, то лишь подобные мысли. Но и они не помогли. Довольно скоро я уснул. Я ничего не мог поделать.
Луна поднималась вверх по Чаше Ская и становилась все ярче и ярче, но лунный свет не разбудил меня. Меня разбудил Гарсег. Он прилетел, оглушительно хлопая крыльями, похожий на огромного летающего динозавра
– Это может убить их. – Он указал на Баки и Ури. – Вы знаете?
Я зевнул и сказал:
– Ну да. Только меня это не особо волнует. Наверное, должно волновать, но не волнует.
– Они слушались вас?
– Под конец мне приходилось тащить их волоком, и пару раз я отшлепал обеих. Мне не хотелось, но я таки отшлепал. Я старался не причинять им сильной боли.
Гарсег, уже принявший свое обличье, кивнул:
– Они знают, что могут умереть.
– Я так не думаю, – сказал я. – А думаю я, что просто Сетр запретил им подниматься сюда и они по-прежнему не могут нарушить его волю, даже при желании. Он заколдовал их, заклял – называй, как угодно.
Гарсег улыбнулся:
– Зачем Сетру это надо? Вы знаете?
– Думаю, да, – сказал я. – У тебя была возможность отдохнуть?
– Я отдохнул гораздо лучше вас, я уверен.
– Тогда посторожи нас. Разбуди меня на рассвете.
– На восходе солнца?
Он проверял, знаю ли я, где нахожусь, но меня это не волновало.
– Без разницы, – сказал я и снова уснул.
Когда я пробудился, дело уже шло к полудню. Поначалу я решил, что Гарсег нас бросил, но, поплескавшись в ручье, увидел его (похожего на призрака), сидящего в густой тени под деревом. Я подошел и сел рядом, не зная толком, следует ли мне разозлиться на него за то, что он не разбудил меня вовремя.
– Это дуриан. – Он показал мне странного вида фрукт. – Хотите попробовать?
Я сказал «конечно» и взял фрукт, а Гарсег сорвал с ветки еще один.
– Запах у него неприятный, – сказал он, – но мякоть полезная и вкусная.
Кожуру плода усеивали острые колючки, и я не мог его очистить.
– Вы не нашли никакого оружия по пути?
– Нет, – сказал я. – Все оружие находится внизу, в хранилище. Так сказала Ури. Кстати, почему ты не разбудил меня на рассвете? Ты же обещал.
– Я не обещал. – Гарсег очищал свой дуриан. – Вы попросили, чтобы я разбудил вас на рассвете. Я спросил, имеете ли вы в виду восход солнца. Вы ответили утвердительно и сразу заснули. Вам снились сны?
Я кивнул.
– Как ты очищаешь эту штуковину?
– Здесь хорошее место для сновидений. Возможно, самое лучшее. И что же вам приснилось?
– У меня были кольчуга и шлем, щит и меч. – Я уже с трудом вспоминал свой сон. – Я спускался на коне с неба, словно лунный всадник. Мне кажется, я пришел установить справедливость на земле, только земля поглотила меня. Что это значит?
– Понятия не имею. Возможно, ничего.
– Ты знаешь. Ты все знаешь о таких вещах.
Он потряс головой:
– Нет. И я не хочу тревожить вас своими предположениями.
– Как не хотел разбудить нас на рассвете. Можно куснуть от твоего?
Гарсег отдал мне свой дуриан. Я обнюхал плод, как сделал бы Гильф, и тот вонял. Однако запах напоминал острый аромат вонючего сыра, а я люблю вонючий сыр.
Я откусил кусок.
– Вкусно. Ты прав.
– Вы убедитесь, что я почти всегда прав. Что вас разбудило?
Я вернул Гарсегу дуриан.
– Солнечный свет, бьющий в глаза.
– Насколько я понимаю, он не побеспокоил ваших рабов.