Рыцари Галактики
Шрифт:
— Что желаете выпить? — спросил барон.
— Кофе с коньяком, пожалуй…
В зале появилась Мелиса и мило улыбнулась отцу: — Папа, пожалуйста, не обсуждайте с Ярославом деловые проблемы. От ваших мужских разговоров мне ужасно скучно. Барон мой друг, и я тоже хочу участвовать в беседе.
— Хорошо, дочка, — тоже улыбнувшись, ответил барон, — я и не думал поступать так неучтиво, едва познакомившись с господином Самариным. Однако позже хотелось бы поговорить с ним и о бизнесе. Ведь мы в некотором роде коллеги. Не правда ли, барон?
— Да, конечно, господин Кант. Мы еще поговорим
— Вот и отлично! Я рад, что моя дочь подружилась с вами, Ярослав, — можно я буду вас так называть? Скажу вам по секрету: ей не с кем здесь общаться. Наши соседи хотя и богаты, но довольно ограниченные люди, а Мелиса — девушка весьма образованная и с большими запросами… Вы понимаете?
— Да, господин барон, понимаю… — Ярослав слегка покраснел и смутился. Ему было неловко перед отцом Мелисы. — Я счастлив, что она обратила на меня свое внимание, хотя чувствую, что не заслуживаю этого. По характеру я довольно замкнутый человек, но общение с вашей дочерью приносит мне радость. У меня, кроме барона Молена и вашей дочери, нет здесь близких друзей…
Они провели за дружеской беседой около часа, знакомясь друг с другом поближе, затем отужинали, после чего Ярослав и Мелиса отправились на прогулку по столице на спортивном «Тайфуне». Они любовались ночными улицами, полными нарядной публики и залитыми потоками яркого света роскошных витрин. В машине Мелиса льнула к нему в поисках ласки и поцелуев. Ее лицо светилось счастьем и радостью. Для этой юной девушки он был настоящим Мужчиной — другом и защитником, опорой и любовником — всем, чего жаждала ее пылкая душа.
Ярослав внутренне проклинал себя за вынужденный обман этой неискушенной девочки, тянувшейся к нему всем сердцем, словно цветок к солнцу. Он видел чистоту и глубину ее чувства, эту первую страсть юной девушки к зрелому мужчине, полную самопожертвования и вызывающей бесшабашности, скрывающей робость и боязнь быть отвергнутой. «Какое жестокое разочарование ждет ее впереди… Сможет ли она перенести его достойно? Или это навсегда вытравит из ее души искренность и непосредственность?» — размышлял он, мельком бросая на нее взгляд. Утомленная продолжительной прогулкой, Мелиса заснула, уткнувшись лицом ему в плечо. Ярослав решился потревожить ее по-детски безмятежный сон лишь у крыльца дома.
Глава 4. ИСПЫТАНИЯ
Ярослав стоял, опершись на ограждение мостика рубки крейсера, и смотрел через иллюминатор на безбрежную черноту космоса. Справа одиноко светила безымянная звезда с двумя безжизненными планетами. Крейсер «Победоносец», вступивший в строй лишь две недели назад, сближался с внутренней малой планетой диаметром около пятисот километров, поверхность которой была сплошь изрыта оспой кратеров. Скоро ей предстояло исчезнуть с карт известного космоса.
На мостике небольшими группами толпились несколько десятков высших чинов флота, ИРУ, чиновники Министерств промышленности и обороны, половина Генштаба и еще бог весть какие начальники. Их приглушенный разговор отвлекал Ярослава от размышлений. — Мозг усиленно работал, расшифровывая сон, посетивший его позапрошлой ночью, после визита к барону Канту. Видение было необычным, непохожим на прежние сны. Яр как бы проник в подсознание барона и видел мир и все окружающее его глазами, мыслил его образами, категориями и понятиями, словно слившись с Кантом в единый разум.
В его мозгу рождались образы, похожие на чертежи какого-то сложного устройства, проплывали длинные формулы и таблицы… Ярослав знал, к чему они относятся, но смысл некоторых фрагментов был еще не ясен. Саму идею, принцип работы гравилокатора он понял, как понимал работу и взаимосвязь почти всех узлов и схем. Но Ярослав интуитивно чувствовал и недостатки конструкции. Удивительно простое и красивое решение лежало где-то рядом, на поверхности…
Его размышления прервал подошедший Министр промышленности.
— Вы о чем-то задумались, барон? Сегодня для всех нас, а особенно для вас, настал решающий час. От этого испытания зависит очень многое. Если все пройдет успешно, то вы станете самым богатым и влиятельным человеком в Империи, разумеется, после членов императорской семьи… Если же нет… Впрочем, я уверен в успехе.
— Да, господин Министр, все будет в порядке. Когда начнем? — спросил Ярослав, с трудом возвращаясь к реальности.
— Сейчас. Мы уже приблизились к планете на достаточное расстояние, которое вы указали в программе испытаний.
— Достаточное, чтобы вовремя унести ноги, — пошутил Ярослав. — Что ж, господин Министр, приступим…
Они подошли к главному пульту, рядом с которым стояли командир корабля и Посланник Императора господин Лао.
— Командуйте, барон, — негромко произнес Министр.
Ярослав передал через командира корабля соответствующие указания, и через несколько минут в рубке раздался тревожный звон зуммера, замигали красные сигналы «маяков», засуетилась у своих постов команда.
В акустических системах корабля прозвучал голос главного оператора: — До пуска ракеты осталось тридцать секунд.
Все присутствующие устремились к иллюминатору.
— Десять, девять, восемь, семь…
Черноту космоса прорезал огненный хвост плазменных выбросов ракеты, рванувшейся из чрева корабля к своей жертве. Все замерли в напряженном ожидании, словно племя дикарей у жертвенного алтаря. Яркая светящаяся точка быстро удалялась, становясь едва заметной на фоне оранжевого диска планеты. Долго тянулись секунды…
— Включить защитную поляризацию! — раздалась команда в динамиках.
Чернота космоса за иллюминатором стала непроницаемой. Оранжевый диск сразу поблек и превратился в тускло-ржавый, на его поверхности разлилось, словно выплеснувшись из недр, море огня, затопляющее всю планету. Диск стал сначала ярко-желтым, а затем сияющим, белым, быстро расширяющимся в объеме и тающим на глазах у изумленной публики. Через несколько мгновений на месте планеты осталось лишь огромное, слабо светящееся облако ионизированного газа, мерцающего всеми цветами радуги и постепенно гаснущего. В рубке повисла мертвая тишина. Все застыли в столбняке, в шоке от увиденного зрелища, не в силах осмыслить его. Затем внезапно обрушилась лавина аплодисментов, раздались восторженные крики, рубку заполнил шум.