Рыцари удачи. Хроники европейских морей

Снисаренко Александр Борисович

За Нашим столом ежедневно пирует 30 000 человек, не считая случайных гостей, и все они получают из Наших сокровищниц подарки - коней или другое добро. Стол этот из драгоценнейшего смарагда, а под­держивают его четыре аметистовые колонны... Каждый месяц Нам прислуживают поочередно 7 царей, 62 гер­цога, 265 графов и маркизов, не считая тех, кто состоит на какой-нибудь службе. По правой стороне Нашего стола ежедневно восседают 12 архиепископов, по ле­вой - 20 епископов, а кроме того, патриарх Святого Фомы, Сармогенский протопапа и архипапа Суз, где находится Наш славный престол и стоит Наш царский дворец...

Фундамент и стены его сложены из драгоценных камней, а цемент заменяет наилучшее чистое золото. Свод его, то есть крыша, состоит из прозрачных

сапфи­ров, среди которых сияют топазы... Есть в нем дверь из чистого хрусталя, украшенная золотом. Она ведет на восток, высота ее 130 локтей, и она сама открывается и закрывается, когда Наше царское Величество отправля­ется во дворец...

Наш стольник - примас и царь, Наш кравчий - архиепископ и царь, Наш постельничий - епископ и царь, Наш доезжачий - царь и аббат... В одну сторону государство Наше простирается на четыре месяца пути; на какое расстояние Наша власть распространяется в другую сторону, никому не известно..."

Заканчивалось письмо прозаической просьбой при­слать алтарь из Иерусалима для новой строящейся церкви, где собирались бы все ученые мужи для выра­ботки методов дальнейшего распространения христиан­ства.

Не одна голова закружилась от этих строк!

27 сентября 1177 года папа откликнулся на посла­ние Иоанна, выразил готовность переслать алтари и уведомил, что в царство пресвитера отправляется его личный врач, магистр Филипп. Путь предстоял неблиз­кий и нелегкий: Сузы, где была столица сказочного царства,- это нынешний Шуш в Иране, бывшая рези­денция эламских и персидских царей. Филипп проделал его и благополучно возвратился, но о его путешествии ничего не известно. Можно лишь смело утверждать, что царство пресвитера Иоанна он не нашел, потому что оно никогда не существовало. Скорее всего, это письмо было сочинено на досуге каким-нибудь ску­чающим рыцарем, начитавшимся бесчисленных фан­тастических «житий» (вроде истории о том, как святой апостол Фома, чье упоминание в письме едва ли слу­чайно, построил крепость для индийского царя Гондофара) и создавшим на их основе легенду, пережившую века.

Об этой легенде не стоило бы и упоминать, если бы в нее не уверовал папа - единственный из всех адре­сатов. Легенда о сказочно богатом царстве христиан­ского пресвитера открыла собой новую эпоху в истории Европы и явилась началом новой главы в истории мореплавания. Интерес к этой легенде в значительной мере подогревался Крестовыми походами, второй из которых закончился неудачей в 1149 году, а третий начался в 1189-м. Письмо подоспело как раз в проме­жутке, и надежды на союз со столь могущественным монархом не могли не вызвать волнения в умах евро­пейских властителей. Показательно, однако, что ни один из них даже не попытался установить контакта с потенциальным союзником, чье царство, судя по его посланию, очень кстати располагалось в самом сердце языческих земель.

Однако упоминание Индии сыграло огромную роль в проникновении европейцев на таинственный Восток. Итальянские моряки уже пользовались тогда компасом, заимствованным у арабов во время Крестовых походов. В первые годы XIII века французский поэт Гийом из Прованса сочинил восторженную оду «волшебной игле», и она решительно опровергает притязания не­коего Флавио Джойи из Амальфи на первенство в изобретении этого прибора в 1320 году. То ли этот Гийом впоследствии переехал в южную Италию и стал там известен как Гильельм из Апулии (под этим именем его упоминают некоторые авторы), то ли, наоборот, апулиец Гильельм прославился в роли провансальского поэта,- неясно. Несомненно лишь одно - свое сти­хотворение он написал в Италии. В нем он прославляет апулийский город Амальфи как всеевропейский центр по производству «магнитных игл», не упоминая, однако, при этом никакого Флавио Джойю.

Спустя ровно еще одно столетие (как раз около 1320 года) в трактате, написанном все в том же Амаль­фи, было дано первое описание корабельной буссоли (давно уже известной арабам под именем «хукка»), но несомненно, что и она применялась европейцами много раньше, с конца XII

века или около того: именно с этого времени начинается внезапный и бурный расцвет портовых городов - Венеции, Амальфи, Пизы, Флоренции и Генуи в Италии, Марселя во Франции, Барселоны в Испании. Это именно те порты, где были сосредоточены практически все торговые связи Европы с Китаем и Индией - через египетских и сирийских посредников в Средиземном море и через итальянские базы Тану и Феодосию на Черном. Ибн Баттута называл феодосийский порт несравненным и утверждал, что он мог принять одновременно до двух сотен самых разно­образных судов. Аналогичные базы-фактории с воен­ными гарнизонами возникли также на побережьях Си­рии и Палестины и на некоторых островах Средиземного моря.

Индийские пряности, наркотики и предметы роскоши занимали особое место в этой торговле. Монополистами в ней были итальянские купцы, долгие годы сотрудни­чавшие с купцами Александрии - всемирного рынка торговли того времени. После завоевания Египта араба­ми и упадка Александрии они вынуждены были искать иные пути. В немецкой народной книге второй полови­ны XV века о приключениях Фортуната упоминается стародавний обычай: «...Когда судно приближается к Александрии, но еще пребывает в открытом море, навстречу ему высылают небольшое суденышко и спра­шивают, откуда судно идет, что они везут и каков их промысел. Те ответствуют, означенную весть передают королю. А когда судно зайдет в гавань, никому не дозволяется ступить на сушу, прежде нежели пришлют охранную грамоту». Охранная грамота выдавалась сро­ком на шесть недель - дольше задерживаться ино­странному судну в Александрии не дозволялось.

Разумеется, европейских купцов такие строгости не устраивали. Итальянцы создали собственную Алексан­дрию в городе Тана в устье Дона - на месте древне­греческой колонии Танаис. С конца XII по XV век через Тану шли караваны к устью Волги, а оттуда через Каспийское море товары Европы проникали в ки­тайские, иранские и арабские города. Из описания флорентинца Франческо Бальдуччи Пеголотти, совер­шившего одно из таких путешествий в 1334-1335 годах и потратившего на него около года, известен маршрут итальянских купцов: Тана - Гинтеркан (Астрахань) - Сара (Сарай) - Органчи (Ургенч) -Отрар (Таш­кент) - Армалек (близ Кульджи) -Карамуран (Гуанчжоу) - Кассай (Ханчжоу) - Камбала (Пе­кин).

Как это ни парадоксально, именно итальянская торговля обогатила Константинополь, сделавшийся главным складочным местом и перевалочной базой всех товаров между Востоком и Западом,- тот самый Кон­стантинополь, который после 1475 года разрушил Тану и выстроил на ее руинах свой главный пункт на Черном море - крепость Азов. Но морской державой он уже не станет никогда. Византийские императоры совершен­но перестали уделять внимание флоту и целиком погру­зились в бухгалтерские расчеты и религиозные раз­мышления, молчаливо признав этим превосходство итальянских эскадр.

Константинополь еще блистал, и никто пока не до­гадывался, что это блеск погасшей звезды, что Восточ­ный Рим уже переступил ту гибельную грань, где конча­ется величие и начинается упадок. Он умирал, но умирал красиво. «Сюда приходят купцы из земли Ва­вилонской, из Месопотамии, Персии, Мидии, всех царств земли Египетской, из земли Ханаанской (Па­лестины.- А. С), Руссии, Венгрии, земли печенегов, Хазарии, Ломбардии и Испании,- делится впечатле­ниями путешествующий раввин Вениамин из наваррского города Туделы в декабре 1171 года.- В него стекают­ся для торговли со всех стран, морем и сухим путем, это шумный город; нет подобного ему ни в одной стране, за исключением Багдада, этого величайшего города, который принадлежит измаильтянам... Говорят, что до­ходы одного этого города со сдачи в наем лавок и рын­ков и от пошлины с торговцев, прибывающих морем и сухим путем, доходят ежедневно до 20 тысяч золотых монет. Населяющие эту страну греки очень богаты зо­лотом и жемчугом, ходят разодетыми в шелковые платья, вышитые золотом, ездят на конях, подобно княжеским детям».