Рыцари в ассортименте
Шрифт:
На следующий день Милочка съехала к родителям.
Гошик, казалось, окончательно пропал с ее горизонта.
3
В этой главе, кажется, сама судьба стучится в Милочкину дверь
Ровно год назад, как раз перед Милочкиным двадцать девятым днем рождения, у нее сломался компьютер. Сломался окончательно и бесповоротно. По крайней мере, так решила Милочка, печально глядя на черный экран. Она уже понажимала все кнопки клавиатуры плюс какие нашла на процессоре: результат был нулевой. Слезы сами собой навернулись на глаза. Там, в компьютере, были все ее документы по работе, любимые игры,
– Спокойно, Маша, я Дубровский, – обнадеживающе отозвалась в трубку Климентьева, – без паники.
Да-да, наша Климентьева, она же Екатерина Григорьевна, она же Катька, она же Климка, была подругой детства Милочки Савельевой. Они учились в одном вузе, встречались на каких-то студенческих вечеринках в общаге, подружились накрепко и дружили до сих пор, но если из стен альма-матер Милочка вышла специалистом по связям с общественностью, то Климентьева – ни больше ни меньше... психиатром.
Думаете, что самое необходимое в этой жизни? Конечно же, личный психиатр под рукой! В этом Милочка убеждалась если не каждый день, то каждую неделю точно. Раз в неделю они, Савельева и Климентьева, отправлялись гульнуть. Или, как говорила Климка, «оттопыриться». Правда, периодически эти «оттопыривания» превращались в сеанс психотерапии, так как, опять же по словам Климки, Савельева представляла собой редкий и неоценимый экспонат для изучения. Впрочем, и Милочка никогда не была против копания в своей душе: Климка не зря окончила медфак с красным дипломом.
Итак, у Милочки сломался компьютер, и она, конечно же, сразу позвонила своему личному психиатру – Климентьевой. Милочка всегда, сталкиваясь с проблемами, звонила Катьке. Ибо, как она уже давно поняла, в мире нет такой проблемы, с которой бы не справился хороший врач.
Но в тот раз Климка даже не подумала убеждать Милочку в никчемности данного изобретения цивилизации, а просто продиктовала номер «супер-пупер-навороченного компьютерщика» и дала отбой.
Милочка вздохнула и пошла в ванную. Приняла душ, намазалась кремами, уложила волосы и накрасилась. Надела свое любимое белье и чулки, влезла в платье.
Конечно, мыться, краситься и разряжаться в пух и прах было совершенно лишним. Но дело в том, что к тому моменту, как у нее сломался компьютер, никакой личной, а значит, и вообще никакой жизни у нее не было. Не было уже почти полгода, что, по ее собственному определению, не просто «Ужас-то какой!», а уже «Ужас-ужас-ужас!». То есть все было плохо.
Конечно, еженедельно они с Климентьевой оттопыривались. И с мужиками знакомились. Но все это было совсем не то и совсем не так. Не то чтобы все встреченные ими особи оказывались так плохи...
Милочка, надо сказать, к тому времени уже не ждала героя, не влюблялась в героев и даже старательно обходила этих самых героев стороной. С нее хватило последнего героя в ее жизни – Аркани. Съехав с их общей съемной квартиры к родителям, выкинув на помойку все его подарки, разорвав все общие фотографии и удалив его номер из телефонной книжки, Милочка страдала как минимум года два.
Ах, какие это были отвратительные два года!
Она нашла себе более перспективную работу, даже сделала небольшую карьерку, получив в собственное распоряжение целый отдел, сняла себе квартиру... Но сердце ее было не на месте. Точнее, вместо вышеозначенного органа в левом подреберье несчастной Милочки зияла огромная кровавая дырища.
– Мозги, мозги, главное, должны быть на месте, – активно вещала Климентьева, при этом медленно и изящно прикуривала сигарету в длинном мундштуке.
Мозги у Милочки, судя по всему, отсутствовали. Точнее, включались ровно в девять утра и выключались, как только она выходила из здания, где работала. И Милочка тут же отправлялась под окна дома, где проживал «сволочь, кретин и подонок» – последний герой ее жизни. Или, что еще хуже, вдруг начинала названивать каким-то его друзьям и, хлюпая носом, спрашивать, все ли у него хорошо.
В моменты самых сильных душевных кризисов, активно подавая световой и звуковой сигналы, появлялась скорая психиатрическая помощь в лице Климки и уволакивала Милочку оттопыриваться. В результате чего они обе оказывались в каком-нибудь фешенебельном клубе за столиком и с высокими бокалами в руках. Милочка с горя курила. А Климка курила с удовольствием. Красиво держа длинный мундштук длинными, в кольцах, пальцами, говорила:
– Мозги, мозги, главное, должны быть на месте.
И Милочка потихоньку понимала, что те, кого она принимала за героев, вовсе не были таковыми. Напротив, они являлись личностями, отягощенными огромным количеством комплексов, старавшимися изо всех сил их компенсировать. Каждый из ее героев страдал какой-либо фобией. Или паранойей. Или раздвоением личности. Или всем сразу. Милочке от умных психиатрических слов становилось легче.
«Как прекрасно иметь подругу-психиатра!» – думала Милочка перед сном и засыпала со слезами благодарности на глазах.
Стараниями Климки Милочка пришла в себя. Расправила перышки. И, сидя где-нибудь в кафе/ресторане/клубе, прогуливаясь на фуршете в честь открытия выставки или попивая вино на банкете в честь вручения премии, она принялась с интересом посматривать на мужчин. И мужчины – о, чудо! – с интересом посматривали на Милочку. И у нее были все шансы не уйти с мероприятия одной. ...Если рядом не было Климентьевой.
Если Катька была, то Милочка однозначно всегда уходила домой с ней.
– Тебе вон тот, с аляповатым галстуком, понравился? – удивлялась Климка. – У него же типичный эдипов комплекс. Инфантильный и зависимый. В постели будет называть тебя мамочкой. Просить, чтобы ты его отшлепала. Потом рыдать.
Милочка всматривалась. Она представляла в своей постели рыдающего типа, голого, но при галстуке с ярким Микки-Маусом, и едва сдерживала смех.
– Ах, а как прекрасен вон тот тип в рубашке поло... – вздыхала Милочка через неделю на следующем оттопыривании.
– Да он же на каждом углу всем своим видом кричит: я мегасексуален, у меня самый большой член. А в постели – ноль, ничто. Тот, кто хорош в постели, очень редко говорит о сексе и не одевается, как модель из женского глянцевого журнала, – тут же развеивала романтический флер красавца Климка.
Первый год Милочку это веселило.
Потом она в ужасе поняла, что нормальных мужиков просто нет. И у нее началась депрессия. Правда, ее личный психиатр всегда был под рукой!
Через год депрессия прошла. Милочка съехала от родителей, сняв комнату в коммуналке в центре города. Она решительно объяснилась с Климкой. В ходе чего было разбито несколько тарелок, выпито две бутылки мартини, высказано множество нелицеприятных слов, сделано несколько выводов и принято решение: Климка будет аккуратнее делиться с Милочкой своими диагнозами и прогнозами. И как ни странно, Климентьева слово свое держала.