Рыцари
Шрифт:
Очнувшись от размышлений, Глориана повернулась, чтобы идти в дом. Она продрогла и собиралась погреться у жаровни. Краем глаза Глориана увидела Джудит, решительными шагами направляющуюся к ней. Вдруг боль пронзила ей голову и звоном отдалась в ушах. Глориана покачнулась и упала бы, не схватись рукой за одного из мраморных ангелочков. Боль еще сильнее скрутила ее, отдаваясь где-то в животе, и Глориана, скорчившись, рухнула на колени.
Темнота навалилась на нее, Глориана ничего не видела, чувствуя себя листочком, подхваченным бурей. Вокруг стоял оглушающий шум. Она прижала ладони к ушам и, упав на землю, закричала что есть силы:
— Дэйн!
Этому кошмару не было конца, Глориана даже не догадывалась, сколько прошло времени, прежде чем зрение наконец вернулось к ней. Страшный шум в ушах понемногу утих.
Глориана приподняла голову. Она еще не пришла в себя и не помнила даже, как ее зовут и что она делает на этом кладбище под проливным дождем.
До ее слуха донеслись голоса. Ее окружали люди, они говорили очень быстро, на незнакомом ей языке. Головная боль отступила, оставив только неприятное покалывание в висках. Глориана оглянулась по сторонам.
Шел дождь. Вокруг нее собрался народ. Над головами людей она увидела круги разноцветной ткани.
Зонтики… услужливо подсказала ее память давно забытое слово. Люди что-то говорили, указывая на нее, и она отступила на шаг, поднявшись на ноги.
— Бедняжка, — пробормотал кто-то, — она боится.
— Посмотрите, как странно она одета, — произнес другой голос.
Память, которая помогла ей узнать зонтики, переводила странные слова давно забытого языка, но ужасно медленно. Глориана осознала, что случилось то, чего она так боялась. Какие бы силы ни властвовали над ее судьбой, они перенесли ее из тринадцатого века в далекое будущее. В этом времени и Дэйн, и все, кто был ей дорог, были уже давно мертвы, и пыль веков покрыла их могилы.
Глориана закричала от охватившего ее отчаяния. Из толпы выступил один человек. Он протянул к ней руку и заговорил медленным спокойным голосом.
— Ну вот, — сказал он. Слова, которые он произносил, с трудом доходили до сознания Глорианы. — Не надо бояться. Я доктор, понимаете? Я помогу вам.
Глориана закрыла глаза. Она молилась о том, чтобы вновь оказаться в Кенбрук-Холле рядом с мужем.
— Ну-ну, с вами уже все в порядке, правда? — Доктор засуетился вокруг нее, набросив ей на плечи тяжелый шерстяной плащ, который приятно пах дождем и какими-то чуть пряными духами.
— Пойдемте со мной, о вас позаботятся. — Поддерживая Глориану своими сильными руками, мужчина повел ее сквозь собравшуюся толпу любопытных.
— Эй, в чем дело? — покрикивал он, распихивая локтями зевак. — Никогда в жизни не видели нездорового человека?
Буйная ярость и отчаяние, охватившие Глориану, сменились полной апатией. Она, спотыкаясь, шла за мужчиной, который представился ей как врач, безучастная к своей дальнейшей судьбе.
— Меня зовут Линфорд Кирквуд, — раздельно произнес мужчина, склонившись к ней. — Здесь неподалеку, за воротами, припаркована моя машина. Я отвезу вас в больницу. Там вам приготовят горячего чая, переоденут в сухую одежду, а после мы с вами немного поговорим.
Голова Глорианы раскалывалась от усилий понять, о чем ей говорят. Она интуитивно доверилась этому спокойному, медленно и внятно говорящему человеку. Кажется, он хочет помочь. Она молча кивнула ему, пытаясь припомнить, что такое «машина» и как она выглядит. Наконец перед ее мысленным взором возник образ ревущей повозки со стеклянными окошками. Кирквуд открыл перед вей дверцу автомобиля, но она замешкалась, обернувшись в сторону Кенбрук-Холла.
Поместье было в запустении, от него остались лишь груды полуразрушенных камней. Уцелела только башня, та самая башня, где она была так счастлива с Дэйном.
— Садитесь в машину, дорогуша, — поторопил ее доктор, слегка подтолкнув в спину. — Вы промокли до нитки и, как мне кажется, пережили страшный шок.
Глориана повиновалась. Сев на сиденье, она молча уставилась в залитое дождем окно. Она не думала о том, что случилось и как случилось. Она не думала, что сошла с ума, как многие бы решили на ее месте. Все это не имело никакого значения. Глориана всегда подсознательно ожидала, что произойдет нечто подобное.
Она думала только об одном — как вернуться обратно к Дэйну.
Миссис Бонд, домоправительница, выбежала из кухни, когда увидела в окно, что Кирквуд припарковал перед домом свой старенький «паккард». Конечно, кто-нибудь уже позвонил и предупредил ее, что Кирквуд везет домой еще одну раненую птицу с перебитым крылом.
— Быстрее в дом, — пропыхтела старушка, покрывая свои седые кудряшки номером лондонской «Тайме» в тщетной попытке уберечься от дождя. — Бедняжка прямо посинела от холода и вся дрожит!
Лин Кирквуд оставил эти причитания без ответа. Он открьиг дверцу заднего сиденья и взял Глориану на руки. В своем древнем простом платье, с косой, переплетенной разноцветными лентами, она выглядела как сбежавшая со съемочной площадки киноактриса. Пока они ехали в машине, Глориана не произнесла ни слова, лишь повторяла снова и снова что-то невразумительное.
Доктор принес Глориану в маленькую библиотеку, где в камине горел огонь, и послал миссис Бонд за одеялами, горячим чаем и чистым платьем. Когда домоправительница ушла исполнять поручение. Кирквуд налил в стакан немного бренди, и протянул гостье, которая все еще дрожала. Дрожала слишком сильно для человека, попавшего всего лишь под теплый летний дождь.
Глориана внимательно осмотрела содержимое стакана, потом взяла его в обе руки и принялась пить, сначала осторожно, а потом с жадностью. Потом она протянула ему пустой стакан, и доктор мог бы поклясться, что она сказала: «Спасибо, милорд».
Лин сел на одну из лежащих на полу подушечек. Он был мужчиной средних лет, хорошим доктором, любил свою работу и свой дом, в котором, правда, ему недоставало жены и детей.
— Как вас зовут? — спросил он мягко.
Она слегка нахмурилась, будто пыталась понять его слова. Когда же наконец ответила, он не понял ни слова. Но в свое время он изучал языки и узнал в исковерканных звуках средневековый английский.
Впечатляет, подумал он и сделал еще одну попытку познакомиться.
— Лин Кирквуд, — сказал он, приложив руку к груди. Только сейчас он понял, что, отдав незнакомке плащ, сам промок насквозь.