Рычащие псы
Шрифт:
Неожиданно послышался скрип со второго этажа, за которым последовал звук удара двери о стену. Затем громкие и тяжелые шаги по деревянным ступенькам.
Вскоре со второго этажа вниз спустился весьма пожилой дварф. Ну, пожилой – это будет не совсем верно. Многие бы назвали его стариком, вот только старость у него была лишь внешняя. Морщины на лице, будто высеченном из камня, большой нос и несколько шрамов, густые серые брови, под которыми находились чистые карие глаза, мрачно смотрящие на меня. Длинная аккуратная борода.
Дварф покуривал трубку и смотрел на меня, не моргая, будто бы пытался углядеть мою душу.
От такого взгляда захотелось спрятаться и убежать.
Суровый мужик, ничего не скажешь.
Он чуть прищурился и выдохнул дым, который на несколько секунд окутал его лицо.
– Эти глаза я узнаю везде… – хриплый, но довольно мощный голос прозвучал в полной тишине таверны. – Ярко-желтые… сразу заметны… и порой светятся в бою… – говорил он. – Я встречал многих имораланцев, но ни у одного не было столь жуткого взгляда вестника погибели… Глаза того, для кого страх – часть его самого….
Он сделал шаг вперед.
– Взгляд порой очень грустный и пустой, будто у того, кто жаждет умереть, – продолжал он говорить, приближаясь. – Лицо юнца, что только недавно вступил на путь воина, но уже успевшего побывать в самых омерзительных побоищах…
Он подошел совсем близко…
– Таким я увидел тебя тогда, Уравнитель, – говорил он. – И вижу, бесконечная гроза все еще бушует в сердце твоем…
Он встал передо мной и посмотрел мне в глаза.
Он смотрел долго, смотрел, не моргая и не отводя взгляда, от чего мне стало крайне не по себе.
– Мы впервые встретились с тобой здесь, в Криоре. В той самой мясорубке…
Он вздохнул.
– И все эти годы я хотел сказать тебе лишь одно…
Он закрыл глаза…
– Благодарю…
Он поклонился…
Поклонился…
Он не гнул спину, он не складывал руки, а просто поклонился, опустив корпус и голову…
Могучий старый дварф, полный гордости и силы, просто поклонился мне…
Дварфы редко когда кланяются. Для них кивок и ровный поклон – самый максимум…
Но склониться вот так, это для дварфа знак величайшего уважения.
– Дядя Рур… – в шоке прошептала Лилджа. И не она одна была поражена, но другие так и не смогли вымолвить и слова. – Ты что делаешь?... А как же твоя гордость?!
Она, да и все вокруг явно не понимали, как их лидер мог так поступить. Так поклонится не дварфу, не опытному ветерану или великому мастеру, а человеку, юнцу, который по их традициям сам должен чтить старших…
– Я не боюсь выглядеть дураком, – ровным голосом ответил Рурджа. – Я не боюсь склонить свою гордость перед тем человеком, который спас наш род от величайшего позора!
Все переглянулись, не понимая, что происходит.
Дварф некоторое время сохранял полное молчание, заставляя всех перестать дышать от напряжения.
– В той битве…. – говорил дварф, не поднимая головы. – Мы остались одни…. Я, мой сын, дочь, племянники и внуки. Мы отбивались от зомби, и с каждой секундой семья моя таяла и умирала… – он за секунду прервался. – Я испугался и замедлился, я поддался страху и был надломлен горем и ужасом. Я был готов запаниковать и сломаться. Моя гордость чуть было не была растоптана! Поддавшись страху и панике, я навлек бы на весь клан и свою семью несмываемый позор!
Все вокруг перестали дышать и с шоком смотрели на своего лидера…
– Но в следующий миг появился ты… – произнес он. – Ты явился нам на помощь… Тогда, когда ты нужен был в другом месте, когда всем велели отступать и оставить нас на растерзание тварям, ты все равно пришел к нам…
Он улыбнулся… я почувствовал, что он улыбается…
– Твое появление вселило надежду в мое сердце, смогло отогнать страх и не позволило мне пасть! – повысил он голос. – И все эти годы я искал тебя лишь для одного… чтобы сказать тебе… Благодарю тебя за наше спасение! Спасибо! Я безумно рад… тому, что ЖИВ!
В следующий миг вслед за своим лидером остальные члены клана поклонились.
Все, кто был в таверне, кто находился тут и пришел, услышав шум, склонили головы…
Все они. Те, кто намного старше меня, те, кто мудрее и сильнее меня.
Все они поклонились мне…
Я просто не знал, что и сказать.
Я растерялся, в недоумении смотря на все это.
Вскоре Рурджа поднялся и вытер выступившие слезы. Его мрачное и суровое лицо сейчас выглядело таким счастливым и расслабленным, будто он много лет держал внутри себя что-то тяжелое и ужасное, и вот оно, наконец, отпустило его.
Для дварфов гордость и честь превыше всего. И нет большего позора для рода, чем запятнать ее.
Тем, что я нарушил приказ и все же бросился спасать ту группу дварфов, я, сам того не ведая, спас их… Я был уверен, что у меня не получилось им помочь. Твари оттеснили меня, а дварфы сумели уйти, и до сего дня я был уверен, что никто из них не спасся…
Все они улыбаются мне…
Те… кого я спас…
– Я… я… – пытался подобрать слова. – Я рад… что вы… живы…
Это все, что я, пораженный случившимся, мог произнести …
Невидимая рука ужаса, что держала меня все время моего пребывания в Криоре, сейчас будто отпустила меня... Не могу точно объяснить это словами…
Все они улыбаются мне… благодарят… Благодарят меня за то, что мои старания не были напрасны… Что я все сделал правильно…
Что у всего был смысл…
Мне пришлось присесть, чтобы переварить все это…
– Похоже, тебе нужно прийти в себя, – заявил Рурджа. – Знай же, Уравнитель, ты теперь друг Нерушимых Дланей, и мы всегда поможем, по твоему первому зову!