Рысь в капкане

Зайцев Михаил Георгиевич

– Да, с кем я говорю?

– Сказала ж вам – из милиции беспокоят. Старший сержант Гундырева Ирина Вениаминовна. Нам поступил звонок от…

Пока сержант Гундырева пересказывала звонок Кости, Раиса Сергеевна прикидывала, как проверить, действительно ли эта тетка из милиции. Сделать это можно было запросто – спросить у Ирины Вениаминовны ее номер и проверить его по справочной телефонной службе. Но что это даст? Ровным счетом ничего! Слабо верилось, чтобы Костя звонил в милицию, а посему она заподозрила в ангажированности госпожи «старшего сержанта» противоборствующей Костику стороне.

А если Костя действительно звонил ментам, то это означает только одно: мальчик находится на грани нервного срыва.

– Ирина Вениаминовна, я – мама Константина Николаевича Поварова и должна вам заявить: этот звонок – чья-то злая шутка. Костя никак не мог вам позвонить, он буквально минуту назад ушел на работу, а до этого мы пили чай на кухне.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно, милая! До свидания…

Она повесила трубку.

Довелось бы Косте увидеть сейчас свою маму, он бы удивился несказанно. Он-то пребывал в уверенности, что мамаша после его звонка, а уж тем более после звонка из милиции, начнет охать, ахать, суетиться и пить валерьянку, примерно как тогда, лет двенадцать назад, когда он, старшеклассник, лежал в гриппе с температурой сорок и два. Ничего подобного! Раиса Сергеевна осталась, по крайней мере внешне, абсолютно безмятежной. Вот только глаза… В зеленых рысьих глазах появился ни разу не виданный Константином яростный, холодный и расчетливый огонек…

Итак, пришла пора сражаться. После долгой спячки проснулась смертельно опасная самка, на все готовая ради спасения своего детеныша, проснулась рысь и вытеснила до поры из обманчиво хрупкой оболочки изящной красивой женщины ее вторую натуру, господствовавшую бесконечно долгие годы, натуру обожающей свое чадо обыкновенной русской бабы, трудолюбивой, сентиментальной, в чем-то скромной и ранимой. Прошло время мирного быта бывшего бухгалтера, отличной хозяйки и рукодельницы. На тропу войны ступила рысь, ступила безжалостной, сильной и когтистой лапой!

Раиса Сергеевна провела рукой по волосам, убрала их со лба, собрала в пучок на затылке, заколола длинной шпилькой. Еще раз взглянув в зеркало, она уверенным шагом, деловито прошла в комнату сына, выдвинула второй ящик письменного стола. Зеленая записная книжка лежала поверх прозрачной коробки с оловянными солдатиками. Как быстро взрослеют дети!

Листочек с буквой Л на обрезе оказался сплошь исписанным мелким почерком сына. Здесь были телефоны нескольких Лен, некоего Леонида, какой-то фирмы «Лефа» и в самом конце телефон и адрес Липова Аркадия Пантелеймоновича. Рядом с фамилией в скобках значилось «Липа».

Несколько раз Раиса Сергеевна пробежала глазами адрес, вырвала листок под литерой «Л» из книжки и прошла с ним на кухню. Здесь она сожгла листочек в голубом пламени газовой горелки, поставила на огонь кастрюльку с молоком, достала из навесного шкафчика открытую бумажную пачку «Геркулеса».

Пока закипало молоко, она успела сходить в душ и облачиться в элегантный черный брючный костюм. После чего приготовила себе кашу, позавтракала и «занялась лицом» – она никогда не покидала квартиры, не сделав макияж.

Она была сейчас спокойна и уравновешенна. Обычная женская суетливость исчезла, лицо стало похоже

на маску. Больше всего ее поведение в это утро напоминало состояние актрисы перед премьерой.

Завтрак, сборы, косметика отняли почти час. Раиса Сергеевна уже накинула на плечи темно-коричневый плащ, натянула на ноги ботиночки на низком каблуке и потянулась за сумочкой, но в этот миг в дверь позвонили. Она на секунду замерла, напряглась, мельком взглянула на себя в зеркало, в то, что висело в прихожей, как будто отражение могло ответить на вопрос о нежданном утреннем визитере. Звонок повторился еще и еще раз. Она заставила себя улыбнуться, подошла к двери, заглянула в глазок.

На лестнице стоял солидный, хорошо одетый, грузный мужчина.

– Кто там? – спросила Раиса Сергеевна, стараясь произнести эти два слова максимально доброжелательно.

– Пауков Тимофей Иванович. Работаю с Костей. Начальник. – Мужчина говорил раздраженно, несколько грубовато: – Откройте!

Она распахнула дверь.

– Чем обязана, Тимофей Иванович?

– Пройти можно?

– Милости прошу! Я, правда, уходить собралась…

Объемистый живот Тимофея Ивановича заставил ее посторониться.

– Дверь закройте, будьте любезны. Есть короткий деловой разговор. Вы, я так понимаю, Костина мама?

В прихожей стало тесновато, и ей пришлось посторониться и по-кошачьи выгнуть спину, чтобы и дверь захлопнуть, и толстяка не задеть.

Ее изящное движение заставило Паукова вспомнить о своей половой принадлежности. Тем паче что Тимофей Иванович питал слабость к женщинам бальзаковского возраста и слыл большим их ценителем.

– Так вы Костина мама?

Тимофей Иванович чуть смягчился, уголки толстых губ изобразили полуулыбку.

– Угадали.

Раиса Сергеевна невзначай поправила волосы, так что полы ее плаща распахнулись. Пауков смог по достоинству оценить и аккуратную округлость в меру пышного бюста, и длинные стройные ноги.

– Позвольте полюбопытствовать имя-отчество.

Он немного смутился, и Раиса Сергеевна поняла, почему. Ожидал увидеть старую грымзу, а встретился с дамой, которую еще можно (ох как можно!) употребить.

– Раиса Сергеевна. – Она кокетливо потупилась.

– Видите ли, уважаемая Раиса Сергеевна, произошел маленький казус, довольно частый, к сожалению, для тех, кто занимается большим бизнесом. Сотрудникам нашей фирмы угрожает какой-то сумасшедший, и, пока милиция его не отловит, мы все вынуждены проявлять бдительность и осторожность…

– Бога ради, Тимофей Иваныч, не пугайте меня! – Она схватила Паукова за руку, заглянула в глаза. – С Костей все в порядке?!

– Полный порядок! Не волнуйтесь. Костя в безопасном месте, просил и вас туда же отвезти, к нему…

– А почему же он сам не приехал, не позвонил?!

Тревога в ее голосе была неподдельной.

– Он звонил вам, но телефон не соединялся.

– Действительно! Были, вы знаете, странные звонки. Сначала позвонила какая-то девица, представилась, что она из милиции, видите ли, и наговорила всякой чепухи, потом позвонят и молчат в трубку… Я поняла! Это они звонили – те сумасшедшие, про которых вы рассказываете. Могло такое быть, Тимофей Иванович?