Рюриковичи
Шрифт:
Причина проста. Древняя, домонгольская Русь богатела торговлей, а еще того более — пошлинами с купеческого транзита. Она купалась в привозном серебре. Русь эпохи владимирской, тверской и раннемосковской по сравнению с ней — нищенка. Она не контролировала крупные торговые артерии, регулярно подвергалась разорению от татарских набегов, наконец, платила дань-«выход» ордынским ханам. И главным ее богатством сделалась земля. Притом земля далеко не столь плодородная, как тучные пашни Русского Юга, а северная скудная землица, расположенная в полосе рискованного земледелия… Ни сам князь, ни его подданные не могли уделить из своих доходов сколько-нибудь значительную часть на Церковь. Что оставалось? Дать Церкви земельные угодья и позволить самой позаботиться о себе, поставив в своих владениях крепкое хозяйство.
И вот
После Крещения Руси Владимир княжил еще четверть столетия, сохранив энергию как политик и полководец, но избавившись от прежней своей жестокости, покончив с распутством.
Князь приучал себя к милосердию. Он сделался щедр и нищелюбив. Какое-то время он даже избегал казнить преступников, пытаясь вразумлять их лишь с помощью «вир» (штрафов). Летописец специально остановился на этом деле — ради урока будущим поколениям: «Умножились зело разбои. И сказали епископы Володимеру: „Вот умножилось число разбойников, отчего не казнишь их?“ Тот отвечал: „Боюсь греха“. Они же сказали: „Ты поставлен от Бога на казнь злым, а добрым на милование. Следует тебе казнить разбойников, но прежде расследованию предав их дела“. Володимер же отверг виры и начал казнити».
Великий князь устроил школы. Для «обучения книжного» туда принудительно собирали детей знати. Шли на Русь ученые люди из Болгарии и Византии — переписывать церковные книги, переводить их, передавать опыт русским ученикам.
Важным шагом в политике Владимира Святославича стал выпуск собственной монеты. В IX–XI столетиях по территории Древней Руси проходили международные торговые пути первостепенной важности. Русские города богатели на собственных купеческих предприятиях и на налогах, взимавшихся со скандинавов, арабов, византийцев, гостей из Западной Европы. Просторы Руси усеяны сотнями кладов и погребений, содержащих иноземные монеты. Византийские золотые солиды, серебряные миллиарисии, медные фоллисы, западноевропейские грубоватые денарии, арабские тонкие дирхемы… Чужие деньги широко использовались в любых сделках — таков был естественный порядок вещей.
Но князь Владимир решил завести собственную монету. Она должна была, во-первых, подтвердить господство правящей династии и, во-вторых, познакомить подданных с символами новой для них религии. Кроме того, от ученых греков киевский правитель мог знать: император Константин, как сообщают церковные хроники, из соображений благочестия велел изображать на золотых монетах образ Христов и крест. Разве это не достойный пример для подражания?
Первые русские монеты из золота и серебра — «златники» и «сребреники» — выпускались недолго, всего лишь несколько десятилетий на рубеже X–XI веков. Сохранилось их менее трех с половиной сотен, причем абсолютное большинство составляют сребреники. Они изготовлялись при князьях Владимире Святом, Святополке Окаянном, Ярославе Мудром. Златники были фактически скопированы с византийских солидов — монеты широко распространенной в обращении того времени. Гораздо сложнее дело обстоит со сребрениками. Их большой тонкий диск напоминает арабские дирхемы. Но изображения на нем восходят к греческой традиции, давшей Руси христианство. С местными, разумеется, «поправками». Владимир Святой чеканил на сребрениках свой портрет — со скипетром, венцом правителя, нимбом и огромными усами. На другой стороне — Господь, который правой рукой делает благословляющий жест, а в левой держит Священное Писание. Сребреники Владимира явно делали киевские мастера, и эта работа была им в новинку. Техника изготовления монет оставалась несовершенной, а у поясного изображения князя Владимира вырастали маленькие ножки… Иначе, вероятно, подданные могли возмутиться: почему их государю «отрубили» половину туловища и ноги? Византийцев поясной портрет их императора ничуть не удивлял, а вот на Руси он вызвал непонимание… Впоследствии изображение Бога заменили на родовой знак правящей династии — трезубец, вид которого изменялся у преемников Владимира.
Вес и проба сребреников «гуляли» в широких пределах. Видимо, для международной торговли или платежей высокопоставленной знати специально выпускались монеты высокой пробы, то есть с высоким содержанием чистого серебра. Таких — меньшинство. Остальные содержат меньший процент серебра. Очень много сребреников в основе своей, как ни парадоксально, медных! Эту медь слабо «облагораживала» ничтожная серебряная примесь, или, как говорят нумизматы, «следы серебра». Медных сребреников примерно 70–80 процентов от общего числа, а высокопробных — менее 5 процентов. Это неудивительно. При отсутствии собственных запасов благородных металлов казне приходилось хитрить и экономить. А может быть, «худыми» деньгами расплачивались с варяжскими наемниками…
В 990-х годах великому князю пришлось много раз садиться в седло, совершать дальние походы, сражаться. Именно тогда он покорил белых хорватов, занимавших Верхнее Поднестровье.
Политический стиль Владимира Святославича резко меняется. Прежде он думал о завоеваниях, о походах за добычей, а теперь — о защите собственных земель. Для обороны от печенегов великий князь ставит по степным окраинам Киевской Руси новые укрепленные линии с крепким частоколом, сооружает малые крепости и крупные узловые пункты.
В 991 году по его воле в Белгороде была построена мощная крепость. Из других городов сюда привели множество людей.
Несколько позднее воинство Владимира отразило большой печенежский набег. У брода через реку Трубеж располагался город Переславль — еще один опорный пункт против степи. Его заново укрепили, готовя к роли могучего стража, стоящего на важном направлении.
В 996-м печенеги разбили Владимира Святославича, но стратегия наступления на степь крепостями не подвела великого князя. Скоро печенежское войско явилось под Белгород, осадило его, но взять не смогло (997).
На западе вырос Владимир Волынский — оплот власти киевского князя на землях волынян.
Великий князь наладил сторожевую службу — так, чтобы стремительная печенежская конница не получила ни единого шанса незаметно подобраться к большим городам Южной Руси. Мужественных людей, служивших в отдаленных крепостицах-заставах, совершавших малыми «сторожами»-дозорами глубокие рейды в степь, народная память превратила в непобедимых былинных богатырей.
В далекой Норвегии киевский правитель помог утвердиться своему воспитаннику — Олаву Трюгвассону. Тот призвал своих подданных креститься. Помогая Олаву, Владимир Святославич прежде всего желал избавить Русь от буйных толп викингов, являвшихся оттуда на разбой и охотно становившихся участниками любой распри. Отчасти это упование оправдалось, отчасти же нет. Викингская банда, возглавленная врагом Олава, взяла штурмом и разграбила Ладогу. А в 1000 году Олав, проиграв решающую битву, погиб. Тогда на Руси приютили иного вождя викингов, Олава Толстого. Он поселился в Ладоге и оттуда совершал разорительные походы на свеев, данов, эстов.
В 1009 году против киевского правителя взбунтовался один из племенных вождей, дальний родич великого князя. Собрав большое войско, он явился под стены столицы, но здесь погиб во время поединка с одним из варягов, служивших Владимиру.
Наконец, под занавес правления великий князь Киевский столкнулся с доселе небывалой угрозой. На земли Руси вторглась огромная армия поляков, в союзе с которыми выступили немцы и печенеги [30] . Удар чужой силы привел к разорению западных областей Киевской державы. В то же время союзники рассорились с печенегами и не взяли ни одного крупного города. Весьма значительное воинство не совершило ничего великого.
30
Глава коалиции, польский король Болеслав I, поддерживал своего зятя, князя Святополка, в его заговоре против Владимира Святославича. Святополк оказался под арестом, под стражей содержалась и его жена — дочь Болеслава. Король попытался устроить их дела вооруженной силой.