Рыжая 1. Чисто семейное дело
Шрифт:
Только одно дело подозревать, а совсем другое – располагать доказательствами. Операцию по разоблачению решено было провести вечером. Пока собравшиеся за ужином активно отвлекали Светкино внимание (что, как оказалось в дальнейшем, и провалило блестяще задуманный план), Герасим, депутат от группы материально пострадавших, пробрался в номер любовников и перетряхнул сумки.
Вернулся посол с перекошенным от злости лицом. Кто-то даже поинтересовался, не утопил ли он случайно Муму. Герасим сверкнул горящими глазами, молча выпил водки и вызвал Леву в коридор.
Врожденная интеллигентность не позволила тезке знаменитого немого
К сожалению, годы общения с крайне недалекой барышней, видимо, оставили неизгладимый след на головном мозгу последнего, и вместо того, чтобы немедленно последовать дружескому совету, Лева отправился в мужской туалет репетировать обличительную речь. Пока он, потрясая дланями, пугал зеркало, эта зараза моментально сообразила в чем дело, собрала шмотки, остатки его денег, запрыгнула на подножку фирменного поезда «Latvija» и, не прощаясь, отбыла в Москву.
Разъяренный Либерман, умирая от стыда, занял сто долларов у скорбно молчащих друзей и помчался в аэропорт. Ближайший рейс был в семь утра, но Лева, не желая выслушивать добрые пожелания в адрес себя и всех своих ближайших родственников, предпочел провести бессонную ночь на жесткой аэропортовской скамье.
Прилетев в Москву рано утром, он схватил такси и, громко матерясь в открытое окно на всех известных ему языках, понесся на Рижский вокзал. В результате бешеной гонки обманутому влюбленному удалось опередить поезд на целых десять минут. На перрон он вышел мрачный как Каменный гость, потирая руки в предвкушении сладостного мига расплаты.
До сих пор осталось неизвестным, каким образом Светке удалось проскочить мимо. Скорее всего, предположив погоню, она сошла на предпоследней станции и добиралась до дома на попутной машине – при ее внешности и их деньгах сделать это было несложно. Но факт оставался фактом: когда после трехчасового патрулирования вокзала дважды баран Советского Союза приехал домой к своей возлюбленной, было уже поздно.
Распустив пышные волосы, в трусах и слезах, юная негодяйка сидела возле пустых сумок, как васнецовская Аленушка возле пруда. Подавленный Либерман выслушал гневный монолог о подлецах и негодяях, порочащих невинную деву, а заодно о нанесенном физическом и моральном ущербе. Она, конечно, примет от него компенсацию, но с этого момента они чужие люди.
В конце концов все смирились с финансовыми потерями, лишь бы никогда уже не видеть ее противную морду.
Однако неукротимый Светкин дух некоторое время еще продолжал преследовать как самого Леву, так и его ни в чем неповинных друзей. Загадочным образом узнавая о событиях, происходящих в церкви (крестины, венчания, прости, Господи, отпевания) она появлялась на пороге храма без приглашения, заранее рассчитав, что из святой обители ее точно никто не выгонит. Не обращая внимания на сверкающие ненавистью взгляды, бледная, суровая она вооружалась парой свечей и становилась напротив самого большого образа. Выразительно шевеля губами, Лунина размашисто крестилась и отбивала такие низкие и яростные поклоны, что напрягались даже богомольные старушки. Боязливо озираясь, бабульки на всякий случай старались пробраться поближе к батюшке. По окончании церемонии Светка со скорбно поджатыми губами подходила к бывшим знакомым и со словами «Бог вам судья» требовала вернуть все свои фотографии. Бывшие знакомые реагировали на новую причуду по-разному, но фотографии от греха подальше спешили отдать, правда, на всякий случай, вынося их на улицу и стараясь не пускать Лунину даже в подъезд. К счастью, подобные события происходили не так часто, и постепенно она совсем исчезла из виду.
В последний раз Даша встретилась с ней случайно, в ресторане, где знакомила трех своих старых друзей с будущим мужем. Светка сидела с подружкой за столиком в самом центре зала. На двоих у них было четыре тоскующих глаза, две чашки кофе и один пустой кошелек. Даша постеснялась спросить, чем она сейчас занимается, на этом они и расстались.
7
Забытые чувства мгновенно воскресли, как только молодая женщина поняла, кто звонит.
– Тебя хотят убить? – хмыкнула она, не поверив ни единому слову. – Странно, но меня это почему-то не удивляет. Может, тебе лучше расслабиться и покориться судьбе? Хоть этим ты принесешь пользу окружающим.
– Какая же ты жестокая, – со слезами в голосе прошептала Лунина. – Я собрала все что было под рукой и первым поездом приехала сюда. Никого здесь не знаю, ничего не понимаю. Неужели ты не можешь помочь своей соотечественнице? Я ведь прошу всего лишь помочь устроиться в гостиницу, – и заплакала.
У Даши возникло сразу несколько вопросов: чьи вещи у Светки оказались под рукой в момент поспешных сборов, не за это ли ее хотят убить, и почему она приехала именно сюда, где никого не знает и ничего не понимает. Но, услышав в трубке очередной всхлип, плюнула и недовольно пробурчала:
– Иди сейчас к первой кассе и жди. Через полчаса приеду.
Мрачно бормоча под нос: «Ох и добрая, я добрая», молодая женщина выложила из кошелька деньги, оставив лишь немного мелочи, вынула из сумки документы, ключи от машины и положила их на столик: «Поеду лучше на метро, береженого Бог бережет».
Минут через сорок, при полном параде, Даша подошла к международным кассам центрального вокзала. Светки нигде не было видно. «Может, у местных околачивается? Она ведь и по-русски с трудом читает, могла не понять».
Даша бодрой рысью прошлась вдоль коротеньких очередей к кассам, продающим билеты на внутренние направления, но и здесь Луниной не оказалось. Оставалась надежда, что та отошла в туалет, или решила выпить кофе, или звонит, но она где-то здесь, на вокзале, и надо просто подождать…
Однако через полтора часа нервного кружения среди чемоданов, бомжей и продавцов сосисок Даша поняла, что Светки здесь нет и не будет.
Ее всю затрясло от злости, и она едва не вцепилась в горло зазевавшемуся англичанину, нечаянно наступившему ей на ногу, до смерти напугав последнего лихорадочным блеском глаз и знанием английского мата.
Тут же, как из-под земли, выросли два полицейских, давно наблюдающих за рыжеволосой молодой женщиной без видимой цели слоняющейся по вокзалу с перекошенным лицом.
– Ваши документы, пожалуйста, – вежливо обратились они к ней.
Увидев перед собой представителей закона, Даша невероятным усилием воли подавила очередное ругательство и, скрипя зубами, полезла было в сумку, но сразу вспомнила, что документы остались дома.
– У меня нет документов, – нехотя произнесла она, – я их выложила перед тем, как выйти на улицу.