Рыжая девочка с зеленым бантом
Шрифт:
Переваливаясь с ноги на ногу, как утка, Скряга бросился к мешку. Он пересыпал монеты из одной руки в другую, зарывался в них острым носом, хихикал, приплясывал. Желтые кружочки из его рук стекали обратно в мешок. Какую-то странную, непонятную песенку вызванивали они!
О Рыжике все забыли. Чего еще ждать? Она вскочила на спинку опустевшего трона, охватила руками и ногами золотой прут и стала карабкаться все выше; так учила ее когда-то Белочка подниматься по гладкому стволу сосны, Вот уже золотая тарелка над головой. Рыжик протянула руку и сжала в кулаке заветное Кольцо.
Вж-жжж-жик! Рыжик соскользнула по
Рыжик осторожно пробиралась через дерущуюся, визжащую толпу. Яркий зимний свет коснулся лица. Она увидела, правда, очень далеко, в конце улицы, городские ворота с высокими башнями по сторонам и только успела подумать: «Теперь все будет хорошо», – как донеслось карканье Скряги, повторенное тысячами служителей.
– Сыр… Тысяча кругов сыра тому, кто схватит и передаст в руки Нашего Величества рыжую девочку с зеленым бантом!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
Рыжик бежала что было сил. Мышиные люди гнались по пятам. До ворот оставалось тридцать… двадцать… десять шагов.
Из-за угла показалась телега с большой деревянной клеткой. Верзила живодер волочил к телеге отчаянно визжащую пегую собачонку. Рыжик заглянула в тусклые, беспощадные глаза живодера и забыла обо всем на свете. Она свернула чуть в сторону, с разбегу ударила верзилу головой в живот так, что тот, согнувшись от боли, выпустил собачонку. За эти секунды отряд стражников, пробежав вдоль городской стены, запрудил путь к воротам. Толпа придвинулась почти вплотную!
– Назад! – крикнула Рыжик, поворачиваясь к преследователям и подняв руку с Синим Кольцом. – Назад, или я вас всех превращу снова в мышей!
Мышиные люди, скаля зубы, стали медленно пятиться. Толпа расступилась, показался серебряный помост, который держали на вытянутых вверх руках служители. Золотые ступени поднимались от помоста к трону, где восседал Скряга. Он торжествовал, жирное лицо его с оскаленными зубами ухмылялось.
– Десять лет назад я обещал за все рассчитаться с вами, Феи Леса,- начал он, не сводя маленьких злых глаз с Рыжика. – Настал срок выполнить обещание. Будь ты Феей, ты могла бы взлететь хотя бы на башню у ворот, оглядеть оттуда Город и превратить всех моих подданных в мышей. Но ты теперь самая обыкновенная жалкая, глупая девчонка. Кольцо послушается тебя всего три раза, а потом ты в моей власти! – Скряга поднялся и прокаркал: – Ты мечтала о человеческой доле. Рыжик! Пусть же мечта исполнится, только не по воле твоей сестрицы, а по воле Нашего Величества. Эй, палачи!
Из толпы шагнуло двое палачей с секирами в руках.
– Вот она, человеческая доля, любуйся! – Скряга снова уселся на троне и после долгого молчания закончил: – Впрочем, если ты станешь на колени и пообещаешь до смерти оставаться верной рабой Нашего Величества, пожалуй, мы смилостивимся и сохраним на твоих плечах глупую голову с зеленым бантом.
– Хорошо… Я подумаю…- медленно, запинаясь, ответила Рыжик.
– Всемилостивейше даруем тебе десять минут, но ни одной секундой больше… Эй, вы! Кто шевельнется, кашлянет, переступит с ноги на ногу, пока Наше Величество изволит отдыхать, будет казнен.
Скряга привалился к спинке трона и захрапел.
Старый Город затих, застыл, словно умер. Ни шороха, ни вздоха, только храп Скряги. Среди мертвенной этой неподвижности Рыжик стрелой пробежала несколько шагов, отделявших ее от серебряного помоста; сжалась в пружину, как учил когда-то Заяц, и взметнулась в воздух прямо вверх.
И вот уже она на плечах неподвижных служителей. Еще прыжок и – дзинь! – ноги ее ударились о помост. Дзинь-дзинь-дзинь! – звенят под ногами ступеньки трона. Прыжок – Рыжик на голове Скряги, не успевшего еще проснуться. Как белка, перелетела она с плеч Скряги на стену, распахнула дверь башни и побежала выше, выше по гудящей под ногами винтовой лестнице. Вот она на вершине башни, на смотровой площадке, выше замка.
Рыжик перевела дыхание. Она осторожно опустила на каменный пол пегую собачонку, которую все время прижимала к груди, обвела взглядом Старый Город от края до края, повернула Кольцо на указательном пальце и сказала: – Пусть мыши, превратившиеся в людей, снова станут мышами!
Ах, что началось в Старом Городе, когда прозвучали эти слова! Живодер, который гонялся за таксой, сделавшись мышью, сам пустился наутек. Алебарды, звеня, падали на мостовую, а из рукавов мундиров выпрыгивали мыши, недавние стражники, и разбегались куда глаза глядят. А ведь еще секунду назад все их так боялись.
Рыжик тем временем, снова оглядев Город, сказала:
– Пусть тот, кто был человеком, кто даже в мышиные времена оставался достойным этого имени, снова станет человеком.
Люди выбрались из темных нор и со слезами счастья глядели на зимнее солнце, на синее небо. Потом они достали из подвалов замка лучшие яства и сели за праздничный стол; позже, чем во всем мире, но, что поделаешь, иногда праздник опаздывает, главное – чтобы он все-таки наступил.
– Ужасно трудно из мыши снова сделаться человеком, и если уж выпало такое счастье, будем всеми силами беречь его, – говорили они друг другу.
Город праздновал, но та, которая подарила ему праздник, не видела и не слышала пирующих. Она бежала по снежному полю к неприступным горам, к черному дремучему лесу. Домой! К Мальчику. К последнему, третьему чуду, которое должно совершить с таким трудом добытое Кольцо.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
Рыжик бежала так быстро, что пегая собачонка едва поспевала за ней.
– Возвращайся в Старый Город, – сказала Рыжик собачке. – Там хорошо там больше не будет живодеров. Возвращайся, впереди такая трудная дорога, а ты маленькая и слабая!