Рыжая птица удачи
Шрифт:
Когда лайнер высадил его на Луне, он уже знал, что будет делать. К чёрту всё — он, в конце концов, мужчина или кто?
Он решительно зашёл в кабинку голографона и набрал первый номер.
Естественно, Натали была не в курсе дел. С одной стороны жаль, а с другой — и слава Богу, что Рита больше не путается с этой кошкой.
Второй номер.
Как и следовало ожидать, Фрог исчез. Видимо, сразу после того, как накрыли Кледнера. Или вместе со всей сетью.
Третий. Это было труднее всего, но необходимо.
Рандхир Рей едва не скончался от апоплексического
— Дима, если тебе нужна Рита, попробуй позвонить в её клинику. Алиша недавно была у неё, ты наверняка найдёшь её там.
Она отвернулась от голографона, и, пока связь не отключилась, Дмитрий успел расслышать её гневный голос:
— Она моя дочь!
Ясно. Бунт на корабле. Это будет посильнее Риткиных ультиматумов, — улыбнулся Дмитрий и мысленно пожелал Ольге с Алишей удачи.
Итак, клиника. Что она там делает? Её должны были выписать месяц назад, если не раньше. Неужели что-то снова случилось?
Новый рабочий день начинался, как обычно.
Рита приходила пораньше, чтобы успеть переодеться, заплести косу, настроиться. Ночные дежурства ей пока так и не доверяли, считалось, что у неё всё ещё продолжается восстановительный период. Сама же она понимала, что уже давно в состоянии и ночами дежурить, и учиться пойти — теперь она точно знала, чего хочет. Работа медсестры её вполне устраивала, а Росина подбивала её пойти учиться на психолога. Ну, может быть. Над этим стоило подумать. Во всяком случае, чем больше она сейчас проводила времени на работе, тем лучше себя чувствовала. Осознание того, что она, наконец, приносит какую-то пользу людям, вместо неприятностей, несчастий и прочего, чем она клеймила себя ещё не так давно, помогало ей вставать по утрам с постели. Если бы не работа, было бы совсем плохо, ощущение никому ненужности Риту не оставляло.
Всё равно в жизни у неё не было больше ничего, кроме этой работы. Росина что-то говорила о клубах по интересам, где собирались молодые люди, чтобы проводить вместе время, занимаясь общим делом, интересующим их — творчеством, музыкой, танцами, просто беседами. Но сочетание слов «клуб» и «танцы» вызывало такое отторжение в душе, что Рита отказывалась наотрез, не решая даже попробовать. Росина поняла это довольно быстро и больше таких предложений не делала.
Однажды Рита поймала себя на том, что неосознанно ищет встречные взгляды, когда идёт по улице. С одной стороны, её это обрадовало — она уже понимала, что раз ей эти взгляды нужны, значит, она приходит в норму. Но то, что эти взгляды если и встречались, то ничего не обещали и не предлагали — вот это задевало. Впрочем, она не была уверена, что смогла бы ответить хоть кому-то хотя бы улыбкой… Когда ночью, наревевшись в подушку, она обдумала ситуацию, её собственный небольшой, но живой опыт подсказал, что даже если внешне она не сильно изменилась, то в ней больше нет того, что привлекало мужчин больше, чем глазки и фигура. Она больше не хочет их.
А хочет она только одного. Никто больше ей не нужен. Но именно он и не вернётся больше никогда, потому что она, Рита, сама прогнала его, решив, что должна его освободить… Освободила, молодец. И ему жизнь испортила, и себе.
— Рита, в палате Б-восемнадцать твой случай, Ирина в депрессии. Зайди туда, — раздался в передатчике голос старшей медсестры.
— Конечно, — ответила Рита.
У Ирины был тяжёлый случай. Рита уже не впервые навещала её. Каждый раз после их совместных прогулок намечалось улучшение, но спустя несколько дней всё начиналось сначала.
Рита вздохнула, поправила зелёный форменный халатик и бегом спустилась по лестнице. Вошла в палату, радостно улыбнулась.
— Привет! Иришка, смотри, какая погода, — без особых предисловий начала она, как будто только ради этих слов и забежала. — Пойдём, прогуляемся, мне одной скучно.
Ирина сумрачно взглянула на неё из-под низкой тяжёлой челки, что-то неразборчиво буркнула, но нехотя поднялась.
— Сегодня садовники обещали, что на клумбе распустятся новые цветы, — сказала Рита, когда они вошли в лифт. — Ты никогда не видела такой красоты.
Она умолчала о том, что сама этой красоты тоже никогда не видела, потому что июльские пионы не цвели, когда она легла в клинику.
Они вышли из здания и направились по аллее к клумбам. Рита была здесь рано утром, когда бутоны ещё не раскрылись, но Лим, садовник, клятвенно пообещал ей, что к девяти утра первые пионы уже раскроются. Оставалось надеяться, что не обманул. Уже подойдя к последнему повороту, Рита с облегчением вздохнула. Цветут.
Ирина, которая до сих пор шла, медленно переставляя ноги, вдруг выдернула руку из Ритиной ладони и почти побежала к цветам. Да, Рита помнила из её карты, что цветы — Иринино давнее увлечение. Хорошо, что она сама про это вспоминает. Рита остановилась, глядя, как её пациентка подходит к Лиму, стоящему рядом с клумбой и задаёт ему вопрос. Интерес просыпается снова, это же здорово. Она улыбнулась и вдруг почувствовала внимательный взгляд. Кто-то стоял чуть в стороне, у больших каштанов, и наблюдал за ней.
Мне никто не нужен!
Рита повернулась, чтобы поинтересоваться, какого лешего он на неё пялится, и вдруг уже готовые сорваться язвительные слова застряли в горле.
Прислонившись к одному из каштанов, стоял он.
Рита краем уха ещё слышала, как разговаривают неподалеку Лим с Ириной, что-то пискнул браслет на руке, рядом смеётся какой-то мальчишка. Но всё это было так далеко и настолько неважно, по сравнению с тем, кто шёл к ней прямо по траве, слегка смущённо улыбаясь и уже раскрывая ей объятия. За те несколько секунд, что он шёл, Рита успела пережить приступ острого страха, что это опять галлюцинация, что она снова сходит с ума, что сейчас он подойдёт и растворится в воздухе, что она всё равно одна, никому не нужная и брошенная. И только когда её привычно обхватили эти руки, а знакомый до последней нотки голос сказал прямо в ухо так нежно и ласково «Как же я скучал, звёздочка моя!» — Рита расплакалась впервые за несколько лет от настоящего, абсолютного счастья.