Рыжая семейка, или Что мы знаем о лапусах? Часть 1. Зимняя история
Шрифт:
Вместо предисловия
Лапус обыкновенный
Моим детям
Матвею, Таисии и Борису
Издревле
На самом деле – это большая тайна, которую взрослые лапусы бережно хранят от людей, но нет такого секрета, который маленький лапус может уберечь от чужих ушей.
В юном возрасте все лапусы – жуткие болтуны, выдумщики и задиры. И как бы старательно они не притворялись обычными детьми – это самые хитрые и весёлые ребята на всём белом свете.
Приглядитесь-ка повнимательнее к своим друзьям! Наверняка среди них тоже есть лапусы!
Вот лишь несколько примет, по которым их легко отличить. У всех, без исключения, лапусов волосы цвета луковой шелухи, а носы такие длинные и любопытные, что суются повсюду. Лапусы осторожны и изворотливы, а порою – очень опасны.
Без сомнения, лапусы произошли от лисиц!
Дети, подружившиеся с лапусами, сразу становятся на них похожими. Тоже начинают хитрить, вечно ввязываются в опасные и рискованные затеи. Проще говоря – совершенно дичают. Целыми днями они где-то пропадают, а, вернувшись домой затемно, рассказывают родителям, будто всему виною лапусы и их волшебная способность:
– Это всё лапусы! Лапусы умеют…
– Сказки не надо рассказывать! – каждый раз прерывают детей взрослые. – Что ещё за хитрые выдумки? Нужно самим отвечать за свои проступки.
До сих пор ни один родитель не дослушал своего ребёнка. Взрослые ни в какую не хотят верить историям своих детей. Они наотрез отказываются узнать, что за способность есть у каких-то там лапусов. И если вам тоже неинтересно, кто такие лапусы и что за способность дана им от природы – сразу закрывайте эту книгу. Она вам не понравится, потому что всё в ней о лапусах и лишь немного – о людях, о детских шалостях и озорстве. Ведь поозорничать любят все ребята без исключения, как их не назови!
История первая,
о том, как в тихом московском дворике поселяются лапусы
Первый снег укрыл сырую землю тонким кружевом. В эту пору умиротворения и покоя, когда природа желала лишь одного: спать и набираться сил до прихода новой весны, – где-то на северо-западе Москвы по обледенелой дороге катил старенький зелёный автомобиль. Оказавшись между оцепеневшими от холода домами и машинами, которые медленно
Резко свернув во двор, фургон спугнул тощих кошек и вдруг затормозил возле подъезда, рядом с которым на лавочке дремали нахохлившиеся старушки.
– Фрр-пшш! – сказал лягушонок и открыл дверцу. – Квакс.
Старушки встрепенулись – сна и оцепенения как ни бывало! – и зорко всмотрелись: кто это посмел потревожить их покой?
На холодный асфальт осторожно встал сапожок, узкий и остроносый, за ним цокнул каблучок. Из фургона показалась дама в расшитой разноцветными узорами дубленке. На голове у неё была вязаная шапочка, на переносице – очки без оправы, они угадывались лишь по блеску стёклышек на свету. Дама придирчиво осмотрела двор, будто примеряла его на себя – подойдет ли к её аккуратным сапожкам?
– Нате вам, никак сама Снегурочка пожаловала! – гаркнула одна из старушек.
– А вот и Дед Мороз, – отозвалась другая. – Только он какой-то недокормленный.
Это распахнулась вторая дверца зелёного фургона, и из него выпрыгнул высокий господин в джинсовой куртке с белым воротником из искусственного меха и в нелепой шапке с помпоном. Не успели старушки ещё толком разглядеть эту занятную парочку, как один за другим из машины посыпались дети…. И было их не так уж и много, а шум стоял такой, что и нарочно не придумаешь:
– Уже приехали?
– Приехали уже?
– Ай! Нога отнялась! Ой, колет-режет!
– Дави на пятку, ты просто ногу отсидел!
С их появлением двор словно осветило солнце – дети были такие рыжие, словно они только и делали, что ели морковку, запивая её апельсиновым соком. Даже носы их, довольно длинные и острые, казались рыжими. От веснушек.
– Где ваши шапки?! – строго спросила мама.
Как по команде, ребята полезли в карманы своих курток, вытащили оттуда шапки и надели их на апельсиновые макушки – рыжее солнце покинуло зимний двор.
Детей было четверо – ни больше, ни меньше. Но бабушки до сих пор щурились и часто моргали: они думали, что у них двоится в глазах. Две малышки выглядели совершенно одинаково, с какой стороны на них не посмотри, хоть одним глазом, хоть двумя. Как эти близнецы сами отличали, кто есть кто – совершенно непонятно! Вероятно, проснувшись поутру, каждой из этих девчонок приходилось хорошенько подумать, прежде чем сообразить, как её зовут: Лиза или Алиса. Лица у них были хитрющие, отчего казалось, что они всё время подшучивают. Чаще всего именно так и происходило – девочки очень любили розыгрыши. Но все их шалости легко прощались – близнецы были самыми младшими в этой шумной семейке, им недавно стукнуло по четыре года, то есть вдвоём они тянули на все восемь! Малышки сразу бросились осваивать небольшой дворик – точнее, детскую площадку. Они забирались и скатывались с невысокой горки с такой скоростью, что невозможно было разобрать, кто где.
– Лиза! Алиса! – окликнула их мама. – Немедленно слезайте! У нас ещё куча дел!
Девочки сделали вид, что ничего не слышат, и тогда мама выразительно посмотрела на папу, а папа выразительно посмотрел на сыновей. Мальчишки были такие же остроносые и веснушчатые, как и близнецы. Вот только старший уродился – вылитый отец – длинный, будто макаронина. Ему уже стукнуло двенадцать и над его верхней губой вот-вот должны были показаться рыжие усики. Младший же был коренастый и, как мама, носил очки. Любой забияка, рискнувший выкрикнуть ему «очкарик» или «четырёхглазый», мог тотчас лишиться клока волос, а в худшем случае – молочного зуба. Старшего сына дома и в школе все называли просто Макс, а младшего – Гарик. Летом он задул на торте ровно семь свечей.