Ржевское пекло
Шрифт:
– Да, знаю, – отмахнулся полковник. – Твои наводчик и заряжающий сейчас в комендантской команде на хозработах. Механик-водитель прикомандирован пока к сто восьмидесятому заводу. Пусть поработает именно инженером, каковым он и был до войны.
– А что случилось, откуда такое решение? – осведомился Алексей.
– Ты, парень, не удивляйся, – заявил полковник. – Про то, что ты герой и танкисты твои тоже, я уже знаю. Награждали вас прямо в госпитале, да и потом люди рассказывали, как ты воюешь. Ведь с первого дня на передке, так?
– Так, но я не понимаю…
– Не комиссовали тебя потому, что командование вступилось. Не хочет оно такого командира терять. Меня просили посодействовать. Поэтому я вас и не отправляю пока с эшелоном на фронт. Давно всех разбросали бы, а так поедете в одну часть. Но малость попозже, когда твой джигит поправится.
– Спасибо, товарищ полковник! – Соколов буквально подскочил на стуле, не веря в такое везение.
– Ты особо не радуйся, – сказал полковник и хитро прищурился. – Думаешь, я за спасибо, безвозмездно все делаю? Вовсе нет. У меня, брат, своих проблем выше головы. Вот я вами и воспользуюсь, пока есть такая возможность. Мне опытные фронтовики вот как нужны! – В подтверждение правоты своих слов Волошин провел ребром ладони себе по горлу.
Алексей улыбнулся. Он уже понимал, что соглашаться при таком вот замечательном раскладе надо на все. Ничего плохого комендант ему не предложит. Даже если поставит начальником караула на гауптвахте, то и это ненадолго.
– Вот что, Соколов, – Волошин резко опустил ладонь на стол, как прессом припечатал какой-то лист бумаги. – Тебе задание – сформировать из местного населения истребительный батальон. Ты опытный командир, фронтовик, много раз участвовал в рейдах в тыл врага, в окружении был и выходил из него с честью. У тебя как раз есть тот самый опыт, который мне и нужен.
– Так что, на фронт мне не попасть теперь?
– Чудак, я же прошу тебя формированием заняться, обучением. Ты как инструктор будешь. Командовать батальоном станет кто-то из городского отдела НКВД или человек из городского партактива. Просто рук у нас не хватает. Нельзя необученных людей под пули посылать. Нужно им рассказать, как действуют враги на нашей территории, как их искать, чего они боятся. Учти, что в такие батальоны набирают мужчин, не подлежащих мобилизации. Эти подразделения следует расценивать как кадровый резерв РККА, особых частей НКВД и подразделений милиции. Все эти люди, как правило, находятся на казарменном положении, часто без отрыва от основной работы.
Дверь распахнулась, в кабинет быстрым шагом вошел командир в шинели с капитанскими шпалами на петлицах.
Погоны, введенные в Красной армии приказом от 6 января 1943 года, в тыловом Саратове пока еще были в диковинку. Тут их мало кто и видел, не говоря уже о том, чтобы носить.
– Разрешите, Сергей Демьянович?
– Ну наконец-то! – Волошин откинулся на спинку стула и сказал: – Знакомьтесь. Это лейтенант Соколов. Он будет готовить истребительный батальон. А это мой заместитель капитан Слюсарев.
Капитан пожал Алексею руку, как-то странно посмотрел на него, усмехнулся, потом прошел к стене, уселся на стул.
– Вот, значит, как. Ну, спасибо тебе, лейтенант Соколов! – с усталой улыбкой проговорил Слюсарев. – Экипаж у тебя хороший, мастерский просто. Ты знаешь, что сегодня мы задержали группу немецких диверсантов, которые шли взрывать железнодорожный мост через Волгу? Помогли нам твой танк и механик-водитель. Кто у вас там Фенимора Купера начитался, а, лейтенант? Представляете, Сергей Демьянович, они танк назвали «Зверобой».
– Мой танк? – опешил Алексей. – Как помог, что там случилось?
Вместо ответа Слюсарев громко крикнул в сторону двери:
– Герасимов! Где там наш танкист? Давай его сюда!
Дверь открылась медленно, даже как-то осторожно, и в кабинет вошел Бабенко. Одет он был в стеганые ватные штаны и телогрейку. На ногах валенки. Ни дать ни взять рабочий с соседнего завода. Увидев командира, сержант сразу заулыбался, но тут же опомнился и попытался вытянуться перед старшим по званию, как оно и положено по уставу.
– Вот он и помог нам. У меня машина застряла в снегу, там намело выше головы. Я двух бойцов отправил на лыжах вперед, а с остальными хотел напрямки, через поле и лес. А тут ваш «Зверобой». Товарищ Бабенко очень даже вовремя оказался на той дороге, обкатывал там новый двигатель и трансмиссию. Как уж он нас заметил в поле, не знаю, видать, я сильно руками махал. На броню десятерых взял и айда по полю. Успели мы!
– У тебя кто-то из роты погиб? – спросил Волошин.
– Да, – ответил Слюсарев и сразу помрачнел. – Миша Герасимов. Один из тех двух комсомольцев, которые вызвались на лыжах идти вперед. Геройские ребята. Помогли нам, из-за них мы диверсантов и взяли. Но вот Михаил погиб. Спасибо тебе, танкист!
– Так что, «Зверобой» отремонтировали? – Соколов не верил своим ушам.
– Как новенький! – скромно отозвался Бабенко. – Башню, правда, пришлось новую ставить, расширенную, с усиленным бронированием. Трансмиссия на пять передач, гусеницы с улучшенными грунтозацепами, вентиляция в башню, дополнительный щит курсового пулемета, поручни для десанта наварили, установили командирскую башенку. Сейчас их много приходит. И немецкие, и наши, есть и экспериментальные, но они неудобные.
– Ну а теперь вот что! – заявил комендант. – До шестнадцати часов я отпускаю вас на завод. Осмотрите свой танк, примите его. Вам на нем еще воевать и воевать. На сто восьмидесятом заводе главным инженером служит земляк вашего механика-водителя. Они, кажется, в Харькове на одном заводе работали. Так, Бабенко?
– Так точно! Мы несколько лет вместе работали, – ответил танкист.
– Вот и отлично. А в шестнадцать ноль-ноль прошу ко мне, товарищ лейтенант. Будет у нас что-то вроде совещания с представителем из НКВД по поводу создания истребительного батальона. Готовьте все вопросы, какие есть. Потом задавать их будет поздно. Придет время исполнять!
Константин Павлович Кологривцев встретил на проходной завода Соколова и Бабенко. Он крепко пожал руку старому товарищу и слушал, как тот нахваливал своего ротного командира.