С Антарктидой — только на Вы
Шрифт:
После того, как ударил встречный ветер, поползли облака и началось обледенение, они стали менять высоту и направление полета, пытаясь обойти непогоду. Выйти выше облачности, похоже, не смогли, а это значит, лед нарастал стремительно, машина быстро тяжелела.
Соскальзываниями к северу можно объяснить то, что связь с ними то пропадала, то восстанавливалась.
Почему не ушли вправо, на купол? Ведь от Дэйвиса можно было подняться вверх и выйти к чистому небу. Но в это время еще ничего настораживающего не происходило, а потом уже было поздно. Да и куда лететь? С «Мирным» связи нет. Поднимешься на купол, сядешь там, а кто тебя найдет в этой пустыне? Поезда туда не ходят, дорог нет, ориентиров никаких. Спускаться вниз к морю? Но облака в первую
И все же... Похоже, пока они искали лазейку в «Мирный», меняли высоту, уходили в море, топливо-то сожгли. Надо было куда-то уходить и искать площадку для вынужденной посадки. Они приняли правильное решение — уходить на купол. И здесь Антарктида дожимала Ил-14, не оставив практически ни единого шанса на жизнь. Тросы управления, как плети, лежат вытянутыми в сторону горы Гауссберг. Значит, экипаж шел именно туда. Если бы они что-то видели спереди и под собой, Петров не допустил бы такого страшного удара машины о ледник. Следовательно, там где они шли, все накрыла белизна.
Видимо, они летели на одной высоте, и Антарктида как бы подползала под них — ведь высота ледников от побережья к югу увеличивается. Возможно, они и увидели лед с двух-трех метров... Можно ли вытащить Ил-14 с такой высоты? Теоретически да, но только с помощью колоссального напряжения мозгов, задушив в себе все эмоции. Когда неожиданно близко под тобой появляется земля, пилот непроизвольно рвет штурвал на себя, стараясь быстро уйти вверх. Вот тут-то машина делает просадку. Если дело было именно так, то от удара хвостовая часть фюзеляжа обломилась, двигатели рванули машину вверх. Вот почему Ил-14 разметало на дистанции в 1,5 км и кабина пилотов превратилась в крошево — она ударилась под большим углом об лед. Будь у них выпущено шасси, может, вначале снесли бы их, а сами с отскока ушли вверх и уже садились бы «на брюхо». Может, так, а может, и нет... У Склярова и Голованова есть другая версия, но тоже — всего лишь версия.
За окном воет пурга, словно Антарктида оплакивает тех, кого сама же и погубила. Этот тоскливый вой не дает уснуть, забыться, уйти от печальных и грустных дум. Мы все словно придавлены какой-то невидимой тяжестью, хочется сбросить ее, избавиться от нее любым способом, но нет его, потому что никто не сможет вернуть к жизни погибших друзей.
Как странно подтвердилась старая истина: в начале и в конце сезона жди беды. Антарктида их подловила в рядовом, обычном полете, который, казалось бы, не требовал от экипажа ни особой подготовки, ни проявления высших профессиональных качеств. И все же она непостижимым каким-то образом сумела за несколько часов создать условия, сквозь которые Петрову и его товарищам пробиться не удалось. Я почти уверен: если бы этот полет выполнялся в середине сезона, они бы вернулись в «Молодежную». Дошли бы до западного берега залива Прюдс и — вернулись. Но сейчас на них давил груз ответственности, тот цейтнот, в который попала группа «Мирного». И они решили прорываться. Даже рискуя собой. Не удалось — Антарктида оказалась сильнее и коварнее. Я понимаю, что наделяю ее человеческими качествами, но ничего не могу с собой поделать: слишком серьезный и сильный она противник, который не раз показывал нам, кто здесь хозяин, чтобы относиться к ней как к чему-то стихийно-безмозглому. Вот и теперь меня не покидает ощущение, что она давно уже охотилась за нами на этой
Сумеем ли? Сможем ли когда-нибудь разгадать, узнать, зачем был сотворен этот суровый континент на, в общем-то, теплой и ласковой Земле? Хочу надеяться, что сможем, иначе, к чему тогда гибель экипажа Петрова и десятков других людей разных специальностей? Зачем нужна тогда работа «науки», которая, рискуя собой, вкалывает здесь десятилетиями, пытаясь понять, что же это такое — Антарктида? Не может быть, чтобы мы не нашли с ней общего языка, не научились относиться друг к другу с должной мерой уважения. А когда это произойдет, возможно, жизнь человечества станет немного лучше. Ведь ради этого мы и ходим сюда...
Ил-76ТД — первый визит
Вернулись на «Союз», передохнули, взяли тело погибшего товарища и вылетели в «Молодежную», где нас ждал Ил-76ТД, готовый к возвращению на Большую землю. На нем прилетел главный штурман МГА Виталий Филиппович Киселев, которого назначили председателем комиссии по расследованию катастрофы Ил-14 Виктора Петрова. Когда мы приземлились и я подошел к нему, чтобы передать документы, связанные с этим тяжелым летным происшествием, Киселев меня вначале не узнал:
— Что с тобой, Евгений Дмитриевич?!
Вид у меня был, конечно, не ахти какой.
— Две недели почти не спал. Летать тоже пришлось много...
Я коротко доложил ему, что произошло, наши выводы. Передал документы, ответил на вопросы. Мы тепло попрощались, как старые знакомые, и он ушел к Ил-76ТД, который и так уже задержался с вылетом. А идти ему предстояло через океан более 5000 километров над совершенно пустынными водами...
На тяжелые самолеты типа Ил-76ТД и Ил-18Д мы, авиаторы, возлагали большие надежды, поскольку рассчитывали, что будем прибывать в Антарктиду ранней весной и сразу же начнем летать, используя хорошую погоду до конца января или середины февраля. После этого мы сможем спокойно улетать в Союз, командировки в Антарктиду сократятся на четыре-пять месяцев, что благотворно отразится и на наших семейных отношениях, до отпуска мы еще успеваем поработать и на Большой земле. Годовой налет часов у экипажей увеличится, мы сможем принести своему отряду значительную дополнительную прибыль.
Забегая вперед, скажу, что ожидания не сбылись, потому что мы, авиаторы, были связаны по рукам и ногам графиком движения морских судов, доставляющих в Антарктиду и авиатехнику, и грузы, и людей. А суда эти с каждым годом стали опаздывать. К примеру, в 31-й САЭ они вышли из Союза на 15-20 дней позже, чем это предусматривалось графиком.
Но первый рейс Ил-76ТД конечно же был для нас очень желанным, хотя мы и понимали, насколько трудно его организовать и выполнить.
Из дневников В. Карпия, участника перелета Ил-76ТД
27 января 1986 г.
... Только что вернулся с заседания штаба по подготовке к перелету. Руководитель технического рейса главный штурман МГА Виталий Филиппович Киселев начал заседание с просьбы к журналистам воздержаться от преждевременных восторженных корреспонденции о том, что Антарктида уже «почти в кармане» у воздушной экспедиции.
— Работы еще непочатый край, основная ее часть впереди, — сказал он. — Нерешенных вопросов уйма. Не спешите звонить во все колокола.
Один за другим следуют доклады представителей служб, причастных к подготовке Ил-76ТД в сверхдальний рейс.
— Закончены испытания в Омске. Самолет показал высокую проходимость. Есть ряд вопросов. Один из них: почему Ил-76 так агрессивно действует на снежное покрытие? Аэродром после взлета похож на поле битвы...
— Разберитесь с учеными. Дайте нам заключение к 4 февраля, — Киселев ставит отметку в повестке дня. — Начштаба, запишите срок.
— В пятницу машина ушла в Ташкент. 29-30 января ее будут перекрашивать в полярный вариант. Произведена замена элерона. 3 февраля самолет будет готов к рейсу.