С августа по ноябрь
Шрифт:
– А, может, и от того.
Жизнь минет, как лето. Обещает много, уходит внезапно.
Не по мне
Ох, как хочется всякому быть единственным хранителем каждой из истин, коих не счесть, как неисчислимы в небе звёзды
Автор
Большое зеркало напротив круглого стола. Я пытаюсь уличить его во лжи, и прячусь от своего отражения, так скоро, как могу. В порыве роняю
В попытке спасти самоё себя от справедливого наказания, скрепляю фигурку жёваным хлебным мякишем, и успеваю сделать это за мгновение до того, как замочная скважина принимается грызть подставленный матерью ключ.
Оглядывая комнату, мать ищет повод достать из шифоньера ремень, но к счастью для меня, явной причины нет. Недовольная этим, она уже было собралась выйти в кухню готовить ужин из продуктов, добытых мной же, бездельником и вралём, в бесконечных очередях, как вдруг мякиш предательски ослабляет хватку и отломанная часть статуэтки приземляется прямо к ногам матери…
Да что ж такое?! Почему бы не вспомнить нечто приятное, радостное, то, о чём приятно рассказать при случае? Увы, память, перебирая в сундучке произошедшего некогда с тобой, сама решает, что важно, а что нет.
И от того, к ужасу тех, которые хотели «как лучше», кажется, что всё хорошее, весёлое, важное свершилось вопреки их стремлению загнать тебя, как зайца, в рамки написанных кем-то правил. Только вот… те, которые пишут правила, не становятся ли они на цыпочки своего высокомерия, дабы прикинуть «размеры бедствия» и найти способ обуздать желание любого быть самим собой?..
Большая часть человечества, как мокрая вата – чей кулак сожмёт, ту форму и принимает. Так – не желаю. Не по мне.
Помнится случай, когда перед приходом в гости дяди, известного профессора точных наук, да будут долгими его дни! – мать затеяла генеральную уборку нашей комнаты в коммунальной квартире. По окончании процесса мне было тошно из-за однообразия, от ровности строя книг и предметов.
Зайдя в комнату, дядя скептически огляделся, внимательно посмотрел и на сестру, а затем спросил, с тайной надеждой обмануться в своих ожиданиях:"И что, у вас всегда …т а к ?!" В ответ на моё негодующее:"Не-е-ет, конечно!", мать тогда чуть не прибила взглядом к полу, зато дядя улыбнулся одобрительно.
Беспорядок не то, что вы думаете о нём.
Букет одуванчиков в моей руке:
– Погляди-ка, они, словно горсть крошечных солнц!!!
– Я вижу только выпачканные в песке руки, и больше ничего.
Славно
Небо насыпает полные горсти монпансье града в широкие ладони листьев винограда.
– Как так? Не лето же! Отутюженные салфетки ландышей оттенка шампань уже приготовлены. Осталось только застелить округу белой скатертью снега, и ждать.
– Чего?
– Зимы.
– Но не рано ли?!
– Может, ежели пораньше начнётся, то скорее иссякнут её силы…
– Сомнительно. Обыкновенно она привозит с собой так много и располагается столь основательно, что кажется, будто она решила поселиться навечно.
Вдыхая полной грудью влажный, кисловатый аромат осени, перебираешь неспеша радости минувшего лета, словно детские рисунки, и от того, вместо удовольствия, вовсе мрачная округа кажется одним чёрно-белым снимком.
– Тебе не угодишь. Лето было? Было! Чего ж тебе ещё?
– Просто… грустно очень. После многоцветия с многозвучием, жары с купанием, – два-три цвета и остуда. Словно бы намёк, на то, что недолог век радости, и неизменно наступит то «после», о котором знать-то страшно, не то мечтать.
– Гляди-кось, луна…
– И чего с нею?
– Запуталась в паутине облака…
– Ведь не мухой, но жемчугом, коими любят представляться росы с дождями. И нет бы озлиться, либо встревожиться, так оно показалось луне забавно, что откинувшись на спину, принялась она раскачиваться. Тут уж и ветер, повсегда готовый к проказам, уперев одну руку в бок навроде чайной чашки, второй почал толкать качель. Долго ли станешь гадать про что стало с нею?
– С качелью али с луной?..
…Коли есть когда с кем поговорить ни о чём, неважно тогда, – ненастье ли просится в дом обсушиться, дятел ли просит ещё каши, стучит по подоконнику, будто по тарелке, – всё одно, славно.
Окна
I
– С какой радостью гляжу я на немытые оконные стёкла. Ни одна птицы не падёт бездыханной. Случись такие в моём дому при жизни бабушки, вот бы я получил от неё за это!
– Не понял, за что именно.
– Да что окна грязные!
– Ну, а птицы тут причём?
– Если окошко отмыть как следует, птицы. не разобравшись, бьются насмерть о прозрачные стёкла.
– И что, твоей бабушке было всё равно?
– В том-то и дело, что нет!
– Ты меня совершенно сбил с толку.
– Бабушка сперва отмывала стёкла с мелом, а после вешала чистые занавески. Они вздымались на сквозняке, будто паруса, и отпугивали птиц.
Конец ознакомительного фрагмента.