С чистого листа

Саймонс Джейк

— Что-то серьезное?

— Не особо.

На том беседа заглохла, и они молчали, пока не опустел пакет с кровью. Потом Ваксман вытащил иглу и помог Юзи встать на ноги. Тот чувствовал себя странно: голова кружилась, но в теле ощущалась сила. Ваксман сунул ему в руку пузырек обезболивающих и пачку чистых бинтов.

— Швы сниму через три недели, — сказал Ваксман.

— Я сам это сделаю, — ответил Юзи, выходя из машины в лучи рассвета. — Будем надеяться, что я тебе больше не позвоню.

Ваксман впервые улыбнулся, открыто радуясь тому, что его миссия выполнена. Юзи захлестнуло безрассудство. «Пошли они, — думал он. — Муха, кусающая слона. Пошли они».

— Ты хорошо

поработал, — небрежно бросил он. — Пятьсот тысяч фунтов хорошо звучит?

У Ваксмана отпала челюсть.

— Мне никогда раньше не платили. Я пожертвую эти деньги нуждающимся. Ну, большую часть.

— Хорошо. Кто твой связной в лондонской резидентуре?

— Арик.

— Поговори с Ариком, и он переведет сумму. Знаешь пароль?

— Да, но мне предписано пользоваться им только в экстренных ситуациях.

— Воспользуйся им сейчас. Скажи Арику, что я разрешил.

— Хорошо.

— И еще, Ваксман…

— Да, Даниил?

— Не трать все сразу.

С этими словами Юзи захлопнул дверь «скорой помощи» и пошел к себе в квартиру.

8

Анальгетики лишь частично снимали боль, и Юзи знал, что не сможет уснуть, а потому решил не пытаться. Сквозь щель в занавесках он проследил, как скрылась за поворотом «скорая» Ваксмана. В ванной он поскреб ложкой лейку душа и вымылся настолько тщательно, насколько мог, чтобы не намочить повязок. Потом скрутил себе косяк и сел перед двумя телевизорами. Легкая рука марихуаны приласкала его раны, увела его в приятную отстраненность от мира. Он почти не заметил, как в ухе начало зудеть.

— Нагло ты с ним, — сказал Коль, — с Ваксманом.

Голос, как всегда, звучал невозмутимо и бесстрастно.

— Может, вернемся к установившемуся порядку? — пробормотал Юзи. — Ты появляешься только ночью.

— Я Коль. Я появляюсь, когда пожелаю.

— Ты в курсе, что ты бессердечная тварь? — поинтересовался Юзи.

Коль умолк. Юзи посмотрел на экран, щурясь от ароматного дыма. Дневная жара начинала добираться до его квартиры; он открыл окно и вернулся на диван. Медленно, но уверенно его веки тяжелели, а мысли разбредались. Фотография Рама Шалева — которой пестрели первые страницы газет, когда тот пал жертвой операции «Корица», — появилась перед его мысленным взглядом. Рам, снятый у себя в саду, в окружении двоих детей и жены, улыбался. Деревья на заднем плане, ярко-голубое небо, белая рубашка с пристегнутым на пуговицы воротничком. Юзи пытался не задерживаться на этом образе. Он знал, что будет только хуже. В конце концов лицо Шалева сменилось воспоминаниями о «скорой помощи», приятными воспоминаниями, как будто в ней было уютно. Как в утробе.

Ни с того ни с сего выскочили картины убийства, его второго убийства для Бюро. Две тысячи седьмой год, под Бейрутом. Ливан тогда отстраивался после войны две тысячи шестого. Через всю столицу протягивали сеть дорог и мостов; Юзи, выступая в роли строителя-подрядчика, подкупал местных рабочих, чтобы те вмуровывали в строящиеся объекты бомбы. Маленькие, начиненные под завязку бомбы израильского производства в герметичных пластиковых футлярах, которые можно было подложить в мосты и автомагистрали, а через несколько лет или даже десятилетий привести в действие дистанционно, нажатием кнопки. В случае новой войны они давали Израилю большое преимущество. Но это была опасная работа. Мало того что строителей могли поймать с поличным, но и доверять им до конца было нельзя. Разумеется, им хорошо платили. Но операцию состряпали в спешке, и Юзи не хватило времени наладить с этими людьми прочную связь; в результате их отношения всегда отравляло подозрение.

В

частности, было замечено, что один из строителей — Валид Халед, старый жилистый трудяга с глазами побитого пса, — снял на мобильный телефон место, где спрятали бомбу. Рисковать было нельзя. В Израиль отправили запрос об убийстве, и премьер-министр одобрил его через несколько часов; на срочном закрытом заседании суд признал эту меру неизбежной. Да вот одна закавыка: все «кидоны» — подразделения наемных убийц — выполняли операции в других странах. Их работа ложилась на плечи Юзи. Он ненавидел такие задания, но выбор был невелик. Если Халед доложит властям или додумается продать информацию, Бюро будет скомпрометировано, а Юзи почти наверняка лишится жизни. Конечно, существовала вероятность, что у Халеда нет никакого умысла. Но выбирать не приходилось.

Для фирменного удара случай был неподходящий. О типичной для Бюро дерзкой атаке посреди бела дня — опустошительном граде пуль дум-дум на глазах у прохожих и завершающем выстреле в висок — не могло быть и речи. Операция и так проводилась на довольно зыбкой почве. Поэтому Юзи вооружился газетой и бутылкой водки и договорился о встрече с Халедом.

Времени даром он не терял. Как только рабочий подъехал на своей пыльной колымаге, Юзи скользнул в салон и силой надел на водителя маску с десфлюраном. Халед сопротивлялся, но эффект неожиданности сработал против него. Его ногти оцарапали Юзи щеку, только и всего. Уложив бесчувственного Халеда на заднее сиденье, Юзи ехал вдоль побережья на север, пока не нашел обособленный утес, выходивший к Средиземному морю. Он перетащил рабочего на водительское кресло, свернул газету трубкой — то была ливанская «Дейли стар», у него на пальцах осталась типографская краска, он почему-то запомнил это — и влил через эту трубку в горло Халеду полбутылки водки. Водки, которую, как ему было известно, Халед тайком попивал. Водки, которая легко горит. Оставшуюся половину Юзи разлил по передним сиденьям, бросил туда спичку и подождал, пока займется. Когда пламя разгорелось, он столкнул машину с утеса. Потом он долго добирался автостопом до ближайшего городка, а там сел на поезд до Бейрута.

Теперь, когда Юзи начала одолевать дрема, в памяти всплыло именно это убийство. Шершавая бумага газеты в его пальцах, болтающаяся голова рабочего, водка, проступающая на рубашке темными пятнами, точно пот; огромное черное средиземноморское небо и океан цвета индиго; треск и хлопки языков пламени, расцветавших в машине; жара; долгое, как в замедленной съемке, падение машины на камни; прибой внизу. Чувство, которое он испытал. Внутренний голос — слушать который он не мог себе позволить, — спрашивающий, не было ли другого выхода.

Его разбудил громкий сигнал дверного звонка.

— Томми? Это Скрипун. Открывай, я чую, что ты здесь. Открой, а не то я как дуну…

Юзи рывком распахнул дверь.

— Просто зашел повидаться, братан. Узнать, как жизнь. Банкуешь? Продажа прошла нормально?

Юзи схватил Скрипуна за бицепсы и втащил в квартиру. Тот изумленно мотал головой, так что его молочно-белые дреды качались из стороны в сторону монолитной копной.

— Эй, приятель, чё за хрень? Чё за хрень?

— Чё за хрень? — повторил Юзи, толкая Скрипуна на диван. — Вот чё за хрень. — Он показал повязки на руке и ноге. — Это сделал твой друг Анджей. А ты ведь вроде говорил, что он надежный.

— Чего? Томми, ты шутишь. Приколоться решил, да?

— Это что, похоже на прикол?

— Вот так дерьмо, — произнес Скрипун. — Что случилось, чувак?

— Этот урод пытался заплатить мне меньше. На их стороне было численное преимущество. И ножи.