С кем бы побегать

Гроссман Давид

— Это пропало… я тебе говорил. Навсегда пропало. Чего я без этого стою?

Он рухнул на матрас и завыл на одной ноте. Тамар легла рядом с ним, обняла его всем своим телом, зашептала что-то вроде колыбельной, и Шай мгновенно — должно быть, от ужаса и отчаяния — заснул.

— Ты не хочешь узнать, что Лея написала в письме? — спросила она позже, когда они сидели около спящего Шая, накрывшись одним одеялом, чтобы согреться.

— А что она написала? — смутился Асаф.

Тамар улыбнулась:

— Нет, сначала признайся, что тебе любопытно!

— Мне любопытно, факт, еще как любопытно! Ну, что она написала?

Тамар протянула ему мятый листок.

Тами-мами, — прочел он, — не сердись на меня, но только дебил отказался бы от такой возможности. Брюс Уиллис и Харви Кейтел в одной упаковке!!! И кстати, скажи: разве это не точь-в-точь рука статуи Свободы?

P. S. Нойка подтверждает.

Асаф ничего не понял. Тамар толкнула его плечом. Она хотела узнать, как они ему понравились, и он рассказал о своем визите в ресторанчик Леи и только потом вспомнил, что до сих пор почти ничего не сказал про Теодору.

Тамар выслушала, подавила крик изумления и попросила, чтобы он рассказал снова, на этот раз во всех подробностях: и как Теодора вышла, и как смотрела на улицу, и какое у нее было выражение лица. Потом вскочила и заявила, что сходит с ума от того, что не может сейчас быть рядом с Теодорой, сопровождать в первых ее шагах за пределами тюрьмы. Про себя она подумала, что если даже Тео покинула свою обитель, то, может, и Шаю удастся выкарабкаться.

— Но как это возможно, что она тебе рассказала, как мы с ней встретились? И как это Лея тебе все рассказала? И остальные? Что ты с ними такое сделал?

Асаф пожал плечами:

— По правде говоря, самому удивительно.

— Ты — просто маг какой-то!

Асаф вспомнил: Воин, Вор, Рыцарь, Маг. Итак, он уже побывал тремя из них, остался лишь Рыцарь. И он вдруг расстроился: уж рыцарство ему точно не светит.

Вдруг нервно залаяла Динка, и Асаф вышел из пещеры проверить, что случилось, но ничего не заметил. А потом к прерванному разговору они не вернулись.

В два часа ночи начиналось его дежурство, но Тамар сказала, что все равно не заснет и лучше посидит с Асафом. Они решили устроиться на улице, у входа в пещеру. Немного повозившись, сели, прижавшись спиной к спине, и поразились тому, сколько, оказывается, всяких ощущений, сколько нежности, невысказанных слов прячется у каждого из них в спине — в спине! В этом абсолютно бесчувственном месте.

Асаф снова, уже по третьему разу, рассказал о своей встрече с ее родителями. Он ничего не скрывал, ну разве что детали, которые могли причинить ей особо острую боль.

Тамар рассказала о событиях последнего года, попыталась объяснить, как так случилось, что двое взрослых, образованных и неглупых людей повели себя так странно. Они отказались от собственного сына почти без борьбы, просто вырезали его, вместе с переживаниями о нем, из своей жизни. Тамар вспоминала ссоры Шая с родителями, о том, что брата никогда не покидало чувство, будто он инопланетянин в родной семье, рассказала, как года два назад Шай начал исчезать иногда на целые сутки, не ночевал дома, а возвращаясь, отмалчивался. Его видели во всяких сомнительных местах, а родители отказывались верить. Потом он начал воровать, и наконец случилась та кошмарная сцена, когда отец попытался не выпустить его и они подрались.

— Ну, предположим, в первую неделю я их еще понимала, папа злился и чувствовал себя оскорбленным. Все так. Но потом? А мама? И за все это время, больше года, они только дважды обратились в полицию, ты можешь в это поверить? Два раза! Если бы у них украли машину, они бы ныли без остановки и всех бы на уши подняли. А тут — их родной сын! А когда полиция заявила, что Шаю уже есть восемнадцать, и если он по собственной воле ушел из дома, то они не имеют права вмешиваться, родители вообще забыли о нем. — Тамар ударила ладонью по лбу. — Ты способен в такое врубиться? Твои родители такое бы допустили?

— Нет, — ответил Асаф, потеснее прижимаясь к ее спине.

Он подумал, как было бы прекрасно, если бы она когда-нибудь познакомилась с его родителями, и тут же всем нутром догадался, что ей понравится у них. Он отчетливо увидел, как Тамар играет с Муки, разговаривает с мамой на кухне, как заходит в его комнату и он закрывает за нею дверь… Надо будет выкинуть из комнаты всякую ерунду, вроде той ужасной коллекции разноцветных уродцев-гоблинов, и фотоколлаж, на котором он стоит рядом с раввином Кадури, и драные постеры «Strike force», висящие в комнате уж лет шесть, не меньше.

Тамар ушла в пещеру, взглянуть на Шая. Тот проснулся и попросил воды. Попив, снова лег и, глядя на Тамар, робко извинился. Потом добавил спокойно, с холодной рассудочностью, что в его жизни нет никакого смысла без музыки. Тамар так же спокойно и трезво объяснила, что на этом этапе такое в порядке вещей, но через пару месяцев все к нему вернется. Шай покачал головой и ответил, что она себя обманывает, но у него никаких иллюзий нет.

— Почему ты не бросишь меня подохнуть тут? — спросил он, и Тамар постаралась не выдать своих чувств.

— Вы еще не врубились, Холмс? — улыбнулась она из последних сил. — Что я не позволю тебе сдохнуть, как бы ни старался? Ты еще не понял, что у тебя нет выбора?

Они молчали, взглядами цепляясь друг за друга, и слова им не требовались — они были двойниками, двумя ключами от одного сейфа.

— Ты правда будешь меня охранять?

— Да.

Шай очень глубоко и медленно вдохнул, расправив худую грудь, и Тамар поняла, что он доверяет ей — целиком и безраздельно.

— Ну-ка, — сказал он внезапно окрепшим голосом, — приглуши скрипичный фон и приволоки мне какой-нибудь фрукт, я умираю с голоду, а потом вали к своему корешу, вали-вали, я же вижу, что тебе неймется…

Тамар вернулась к Асафу и сухо сообщила, что Шаю лучше. Несколько минут они сидели в молчании. Тамар понимала, что чем больше оживает Шай, тем все больше места освобождается в ней для Асафа, да и для себя самой, а еще — для всего того, о чем раньше нельзя было и помыслить.

Она рассказала про Шели, про ее удивительную жизнерадостность, чувство юмора и тягу к саморазрушению. Она говорила почти целый час, не останавливаясь. Асаф слушал. Тамар описала, как встретилась с Шели, как они волокли тяжеленный матрас, как Шели привела ее к себе в комнату. И только теперь она начала осознавать весь ужас случившегося.