С неба свалился лось
Шрифт:
Шеф?
Не помню уже, когда в последний раз маме кто-нибудь делал комплимент.
– Всего-то дыра в потолке и на крыше, – сказала она. Её щёки зарделись от смущения.
Однако постепенно становилось прохладно. Сверху на нас медленно опускались снежинки. На снимках, сделанных Кики в тот вечер, это выглядит очень красиво.
Когда Кики отщёлкала всю плёнку, мама решила, что, пока нас окончательно не замело, надо дыру чем-нибудь заделать.
– Я хотел бы помочь вам в ремонте, – великодушно предложил мистер Мюз. – Боюсь только, что я вывихнул переднюю ногу.
Для мамы это стало просто подарком! Она обожает лечить, если кто-то поранился или заболел. Она бы не расстроилась, если б у меня трижды в году была ветрянка или свинка.
– Пока не поправитесь, поживёте у нас в гараже, – сказала она мистеру Мюзу.
Гараж стоял пустым с тех пор, как папе после развода досталась машина.
– А сейчас я сделаю вам холодный компресс.
Я отчаянно завидовал Кики, которой разрешили сопровождать ковыляющего мистера Мюза в гараж, пока мы с мамой лазили на чердак.
Мы заложили пролом в потолке гостиной досками, а под дырищей в крыше прибили целлофановую плёнку.
– А можно мистер Мюз подольше у нас останется? – спросил я.
– По меньшей мере пока его лодыжка не заживёт, – сказала мама. – Там будет видно.
Папа говорил, что нельзя загадывать дурных желаний. Но когда я вбивал гвозди в плёнку, я загадал, чтобы лодыжка у мистера Мюза заживала как можно дольше.
В тот вечер все мы легли спать далеко за полночь. Я, хоть и очень устал, долго не мог заснуть. Слышно было, как на чердаке от порывов ветра слегка колышется плёнка.
Удостоверившись, что мама и Кики крепко спят, я взял карманный фонарик, надел пальто и сапоги и, тяжело ступая по занесённому снегом саду, направился к гаражу.
Мистер Мюз тоже ещё не спал. Когда я посветил на него, он зажмурился. Его левая передняя нога была обёрнута полотенцами.
– У меня к вам вопрос, мистер Мюз, – сказал я.
– Отвечу тебе с удовольствием, малыш, если ты сперва почешешь мне за правым ухом.
Уши у него были больше моих ладоней, а шкура за ними тёплая и мягкая. Немного пахло как в зоопарке или в конюшне.
Мистер Мюз уютно посапывал.
– А где твой папа? – спросил он через некоторое время.
– Не знаю. Соседка Герлинда Вольтерсхаузен сказала, что он у чёрта на куличках.
– А, это в Южной Индии. Скучаешь по нему?
Когда я думал о папе, у меня скручивало живот и кружилась голова. Ощущение не из приятных. Говорить об этом мне совсем не хотелось.
– Мистер Мюз, – спросил я, – а кто это – шеф?
– Шеф… – пробормотал мистер Мюз. Он прошёл мимо меня, прихрамывая, к гаражной двери и уставился в тёмное зимнее небо. – Разве я не сказал? Шеф – это, разумеется, Санта-Клаус.
– Кто-кто? – переспросил я.
– Санта-Клаус, – повторил мистер Мюз. Он повернулся ко мне так, что я мог смотреть ему прямо в его красивые карие глаза. – В любом случае это его американское имя. Вы его называете Рождественский Дед [2] .
2
Рождественский Дед (от нем. Weihnachtsmann) – немецкий Дед Мороз.
Мистера Мюза обнаруживают
Отлично помню этого Рождественского Деда. В прошлом году он внезапно появился перед нашей дверью вечером в канун Рождества. Ни слова не говоря, он шагнул прямо из холодной темноты в прихожую. На его красной шубе были рассыпаны маленькие снежинки. Они таяли на ней, как на горячей плите. Мне стало не по себе. Ведь я не был паинькой. Всего пару дней назад я припрятал новогодние петарды, а потом с их помощью взорвал двадцать три куриных яйца в курятнике у нашего соседа Паннеке. Я не сомневался, что Рождественский Дед знал про каждое яйцо в отдельности.
– Тебе страшно, Бертиль Вагнер? – спросил он.
– Да, – сказал я.
– И поделом тебе, непослушный мальчишка! – взревел Рождественский Дед.
Он стал гоняться за мной, мамой и Кики по всей квартире, размахивая прутом из принесённой с собой охапки хвороста. Я вопил от страха.
Мы влетели в гостиную, где сделали три круга вокруг празднично наряженной ёлки. После чего мама с хохотом повалилась на диван, а Рождественский Дед плюхнулся рядом и стал её обнимать и целовать.
– Гунтрам! – крикнула мама, смеясь. – Здесь же дети!
Кики тоже смеялась. Она-то обо всём знала заранее…
Я хоть и был маленьким, но не полным же придурком. Я понимал, что Рождественского Деда не могли звать Гунтрам и что, кроме нас и папы, целовать маму никому на свете не позволено.
Так я узнал, что Рождественского Деда не существует, и ужасно расстроился.
Ещё больше я расстроился, когда вскоре мама и папа развелись и папа от нас уехал. Похоже, все их нежности ни к чему не привели.
Слабое утешение, что хотя бы история с взорванными яйцами не всплыла.
– Никакого Рождественского Деда нет, – упрямо заявил я мистеру Мюзу. – И никакого Санта-Клауса тоже.
– Нет, он существует, – мягко возразил мистер Мюз. – А теперь перестань плакать. У меня сердце разрывается, когда я вижу плачущих мальчиков.
На следующее утро, после завтрака, я затолкал Кики в гараж и попросил мистера Мюза рассказать ей о Шефе. Я был уверен, что Кики в Санта-Клаусов не верит. Но я ошибся.