С оттенком помешательства
Шрифт:
— Нет, но...
— А хотя, можешь не продолжать! — хлестко оборвал меня, выставив руку вперед. — Я все понял!
— И что ты понял?
— Что ты считаешь меня куском засохшего говна. Недочеловеком! Мразью! Спасибо, конечно! Вот только неужели ты на полном серьезе думаешь, что я осознанно хочу навредить тебе?
— Я не думаю. Север, я знаю.
— Хм... да неужели? — иронично протянул, нервно вынимая из пачки сигарету. Он зажал ее между зубов, но не подкурил.
— Да. Что бы ты ни делал, в конечном счете все это вылезает мне боком! Ты не представляешь,
Его плечи дрогнули и застыли. Как и взгляд, ставший неподвижным и стеклянным. Север в момент превратился в каменное изваяние, сигарета выпала изо рта. И выражение его лица хоть и тоже было каменным, в нем все же отражались тени изумления и шока. Непривычного и пугающего.
Он будто бы провел какое-то время в коме. Пришел в себя, а мир вокруг изменился до неузнаваемости. Все стало незнакомым. Не таким, к чему он привык.
— Нет, кроха... не говори так, — хрипло отозвался, смотря будто сквозь меня. — Я никогда не подниму на тебя руку... Я быстрее отрублю ее себе, чем причиню тебе боль.
Хотелось бы верить, однако он всякий раз втаптывал мою веру в грязь. И меня туда же.
— Ты делаешь мне больно, не поднимая на меня руку! Север, пойми, мы друг другу никто, но ты из раза в раз причиняешь мне боль. Тебе даже заморачиваться для этого не нужно! Но почему... почему так выходит?
И вновь его настроение резко переменилось. Он вышел из шокового состояния и едко хмыкнул:
— Никто, говоришь?
— А кто я для тебя? Кто, ответь, Север? Ответь, потому что сама я не могу никак понять! Сколько бы ни думала на эту тему, я всегда приходила к одному и тому же выводу! А ты же постоянно уходишь от ответа! Но я знаю, зачем ты морочишь мне голову!
— Ну-ка, ну-ка?
— Ты ждешь момента, когда я влюблюсь в тебя, чтобы потом швырануть меня и похвалиться подвигом перед своими дружками!
— А разве ты не уже? Разве ты еще не влюбилась в меня, м? — самонадеянно он произнес.
Уверенности в нем было в избытке. Это же очевидный факт. Он видел меня насквозь, потому мне хотелось казаться невозмутимой и пустой. А не краснеть постоянно перед ним. Не выдавать свои подлые чувства, которые ему еще нужно постараться заслужить. Но прежде ему нужно заслужить мое доверие. А его даже близко нет. Мы ходим по замкнутому кругу и этот круг с каждым днем сужается в радиусе. С каждым последующим часом.
— Нет! — выдавила я, после чего он обсмеял меня. Как обычно. — А знаешь, почему я не могу позволить себе полюбить тебя? — спросила серьезно, на что тот вопросительно изогнул бровь. — Все по тому же! Потому что я для тебя — никто! Значила бы я что-то для тебя, ты бы не пошел этим же вечером к Козловой! Не стал бы трахаться с ней в машине сразу после того, как у нас все произошло! Не стал бы спорить на меня! Не стал бы встречаться с другими телками! Ты был бы честен со мной! Как и обещал! Но твои слова стали пустышкой
Север побелел. Серьезно. Стоял передо мной весь белый, как неподвижная статуя, и сверлил меня недоуменным взглядом. И только вздымающаяся грудь и трепещущие крылья носа выдавали в нем живого человека.
— Чего я делал с Козловой? — проронил голосом, лишенного силы и выразительности. — В машине трахался? Это кто тебе такую дичь сказал?
Я закатила глаза на его попытку прикинуться дурачком. Я, значит, толкнула сверх эмоциональную речь, а его возмутила только Козлова.
— Ян вас видел! Вчера поздним вечером ты был в "Черном Золоте", а потом вы пошли в машину!
— Сученыш..., — выдавил он злостно и впечатал кулак в свою же ладонь. — Мало я его отпиздил! Надо было еще и челюсть раскрошить этому долбоящеру!
Осточертело. Поперек горла уже. У него одна истина — все кругом виноваты. Один он у нас весь такой белый и пушистый.
Не желая более разговаривать, я нацепила на лицо маску вселенского пофигизма и пошагала в гостиную.
Довлатов чертыхнулся глухо, побежал за мной и, хватанув за плечо, развернул к себе.
Вот сейчас... Сейчас я видела, как изъедала его совесть... или что-то другое мучило его.
Блин, никогда мне не научиться определять его истинные эмоции.
— Я правда был вчера в "Черном Золоте", и я действительно виделся с Козловой, она там с Максом зависала. Но позвал я эту ебанашку в машину совершенно по другой причине. Бергер же балабол! Провокатор херов! Нашла кого слушать!
— По другой? — изумленно протянула, утопая в волнах осуждения. — По какой же?
— В аптеку круглосуточную нужно было сгонять позарез! — ответил как ни в чем не бывало, окатив меня еще и волной стыда.
— З-зачем?
— А таблетки от нежелательной беременности как мне покупать надо было? Самому, что ли? Меня полгорода знает! Стремно так-то! Это же не гондонами затариваться, да и слухи могли поползти! Вот и пришлось Козлову отправлять! Она уже бывалая. Макса в прошлый раз выручала.
— Гм... Правда?
Тело от глубочайшего стыда обмякло. Север воспользовался секундной оторопью и притянул меня к себе. Голову прижал к груди. К сердцу, что билось за рёбрами в размеренном ритме.
— Чистейшая! Она купила и я отвёз ее обратно в клуб! Отвечаю, я и пальцем к ней не притронулся! Кстати, вот держи, — достал из заднего кармана штанов помятую упаковку экстренной контрацепции и засунул в мою толстовку. — Не медли с этим только.
— Ладно, — прохрипела я, и пока Север шёл на контакт, я решила не терять время даром: — А что касаемо пари?
— Какого к черту пари? — легкое раздражение угадывалось в его тоне.
— Ты поспорил на меня с Рамилем?
Грудь Довлатова напружинилась под моими ладонями и стала гораздо твёрже обычного. Однако я вовсе не ожидала, что он начнет беззвучно хохотать. Надо мной!
— Ну и кто тебя просил лазить в моем телефоне, а? Тебе нос откусить или как? — отчитывал меня, но как-то по-доброму, а затем прикусил таки кончик моего носа. Так... слабенько, чисто для профилактики.