С попутным ветром
Шрифт:
— Какой огромный пес! — сказал я и вежливо попросил: — Ты прости, пожалуйста, что я забрел в твой лес, мне хотелось отдохнуть.
— А ты не браконьер? Потому что если лесник поймает тебя...
— Я не охочусь за дичью, — гордо сказал я. — Извини, что побеспокоил. Я, пожалуй, пойду.
Но я не тронулся с места — мне не хотелось уходить. Прошло много месяцев, с тех пор как я разговаривал со сверстниками.
Это была хорошенькая девочка с большими темными глазами и пухлыми губками.
— Ты
— Очень.
— У тебя разорвана рубашка, — заметила она, — и ободраны колени.
Посмотрев вниз, я увидел, что, действительно, чулок порван и колено в крови.
— Я упал, — объяснил я.
— Ты, наверное, хочешь есть? — спросила она.
— Я только что... — начал было я, но тут же осекся.
Если я признаюсь, что ел в таверне, сразу все выйдет наружу. Скорее всего владелец таверны состоит в дружеских отношениях с ее семейством: отсюда до таверны совсем недалеко. И сразу вспомнил, что меня, вероятно, продолжают искать.
— Мне пора идти, — сказал я.
— Скоро ночь, — возразила она. — Где ты будешь спать? — Она с любопытством поглядела на меня. — В стогу? Или под забором?
— Не важно, — сказал я. — Я пойду.
Я повернулся, сделал несколько шагов, остановился и сказал:
— Какой чудесный лес! Надеюсь, я не нанес ему вред.
— Ничуть, — ответила она и добавила: — Мне кажется, ты испуган или у тебя что-то неладно. Ты бы поговорил с моим отцом. Он очень храбрый. — И после паузы гордо произнесла: — Он был солдатом.
— Мне нужно идти.
Я пошел, но тут же снова остановился, увидев высокого стройного человека с приятным лицом и карими глазами.
— Я не знаю, действительно ли я такой храбрый, моя дорогая, — сказал он, — но всегда старался им быть. Кто ты, мальчик?
Я с тоской смотрел сквозь листву деревьев на тропинку, по которой недавно пришел. Мне так хотелось быть как можно дальше отсюда. У меня не было желания отвечать на вопросы и совсем не хотелось, чтобы как-то выплыла эта история в таверне, хотя я и не был ни в чем виноват.
— Я проходил мимо и хотел отдохнуть, — сказал я. — Соблазнился вашим прекрасным лесом.
Он смотрел на меня пристальным внимательным взглядом. Девочка подошла к нему и взяла его за руку. Когда-то и я вот так же держал отца за руку. При этой мысли слезы снова покатились у меня из глаз, я смахнул их и повернулся, чтобы идти дальше.
— Подожди. — Он сказал это, не повышая голоса, но с такой твердостью, что я невольно повиновался. — Я спросил тебя: кто ты?
— Никто, — сказал я. — Я просто проходил мимо. Мне нужно идти.
— Куда же ты идешь? — спросил он. — Моя дочь тревожится за тебя.
— Я иду в Лондон, — сказал я в отчаянии, мечтая оказаться как можно дальше отсюда.
— Не думаю, что ты успеешь попасть в Лондон до ночи, — сказал он спокойно. — Лучше бы тебе пойти с нами.
— Я не могу.
Он молча ждал продолжения. Наконец я решился:
— Какие-то люди из таверны гонятся за мной. Они хотят ограбить меня.
— Ограбить? — Он улыбнулся. — Значит, ты богат?
— Нет. Дело не в том, сколько у меня денег. Им надо отнять все, что у меня есть.
— Кто же эти люди? — не отступал он.
Я неохотно рассказал, что произошло в таверне и как один человек помешал хозяину обобрать меня.
— У него была седая голова, хотя он был совсем еще молод.
Он нахмурился, размышляя над моими словами.
— Молодой человек с седой головой? Может быть, это был парик?
— Нет, это были его собственные волосы. И лицо у него было очень бледное, как из белого мрамора. Только глаза живые.
— И он вступился за тебя?
— Так вы его знаете?
— Нет, не знаю. Но, кажется, догадываюсь, кто это мог быть. Только каким образом он оказался вдруг здесь, в наших местах, ума не приложу. Самое поразительное, что он счел возможным заговорить с тобой и даже защитить.
— Правду сказать, он не говорил со мной.
Отец девочки не стал продолжать эту тему.
— Пойдем с нами, мальчик. По крайней мере поешь перед тем, как пойти дальше. А к тому же в доме есть добрая женщина, которая сделает что-нибудь с твоим поцарапанным коленом.
— Но если они найдут меня...
— Ты думаешь, они осмелятся явиться в мой дом? Не переоценивай их, парень. Они, конечно, воры и трусы, но не дураки... Во всяком случае, не настолько дураки, чтобы совершить такой опрометчивый шаг.
Он обернулся и посмотрел назад. Его дочь шла рядом с ним, и я зашагал за ними. Вдруг перед нами вспорхнула птица.
— Что это за птица? — спросила девочка.
— Королек, — с ходу ответил я.
— Значит, корольки водятся и в Ирландии? — спросил отец девочки как бы невзначай, и я тут же ответил:
— Да... — и осекся, сообразив, что проговорился, и тут же поправился: — И в Шотландии тоже.
Он усмехнулся, и это рассердило меня.
— Королек живет в местах, где растут хвойные деревья. Он вьет на них гнезда.
— Стало быть, ты шотландец?
Мне не хотелось лгать, но, поразмыслив, я понял, что утвердительный ответ недалек от истины: ведь когда-то давно ирландцев тоже называли скоттами.
— Это широкое понятие, — сказал я, повторяя слова своего отца. — Некоторые шотландцы происходили от пиктов, другие — от гэльских племен, а третьи... — тут я остановился и замолчал.