С появлением Дрю

Натан Дж.

— Я хочу сводить тебя куда-нибудь.

— Сводить меня куда-нибудь? Обезболивающие сносят тебе крышу?

— Я не принимаю обезболивающих, — парировал он.

— Это из-за Энтони?

Дрю покачал головой.

— Это из-за тебя и меня.

— Не думала, что есть ты и я.

— Тогда ты невнимательная.

Видите? Раздвоение личности.

Меня бесит моя беспомощность. Мое замешательство. Моя злость.

— Я в отвратительном состоянии. Мне нужен душ.

Уголки

его губ приподнялись в легкой ухмылке.

— Я могу помочь с этим.

Глава 13

— Мои родители не заявятся сюда до Дня Памяти, — Дрю открыл банку содовой и передал ее мне. Я сидела в кресте в патио, где он до этого меня оставил. (Примеч. День Памяти/Memorial Day — национальный день памяти США, отмечающийся ежегодно в последний понедельник мая. Этот день посвящен памяти американских военнослужащих, погибших во всех войнах и вооруженных конфликтах, в которых США когда-либо принимали участие).

— Плеснул немного рома? — мне нужно что-то покрепче, чем это.

— Это не поможет тебе, на твоих-то костылях, — ответил он, как истинный физиотерапевт, которым хотел стать.

— Думаю, ты забыл, когда похищал меня, что оставил мои костыли в доме.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Я не похищал тебя.

Я посмотрела на свои босые ноги.

— Ты забрал мои костыли и кроссовки, а это значит, что я не смогу никуда уйти. Это похищение.

Его смех был единственным ответом, который я получила.

Я смотрела на частный пляж перед нами. Океанский воздух, смешивающийся со сладким запахом песка, вернул меня в те дни, когда я могла бегать вдоль побережья, наслаждаясь всем этим. Сегодня волны небрежно бились о берег, предвещая шторм. Во многом схоже с текущим состоянием моего трепещущего сердца.

Зачем я здесь?

Словно и не было его признания за минуту до того, как он сел в мое такси. Я пыталась игнорировать вопросы, так и жаждущие вырваться наружу, вместо этого сосредоточившись на волнах, но когда он потянулся и стянул футболку через голову, я не смогла удержаться и не проследить взглядом глубокие рельефные линии его пресса.

Эй. Может, он и задница, но все еще потрясающе красив.

Я попыталась отвести взгляд.

— Не могу поверить, что тебе не нравится приезжать сюда.

— Кто сказал, что мне не нравится?

Черт.

Я посмотрела на него.

— Я просто предположила… я имею в виду, что не представляю тебя здесь.

— Если бы ты знала моих родителей, поняла бы.

— О, думаю, что получила довольно хорошее представление о них.

Он ухмыльнулся.

— Не думаю, что когда-либо видел, как кто-то противостоит моему отцу так, как это сделала ты.

Улыбаясь,

я сделала глоток содовой.

— Он должен был вести себя хорошо. Тогда бы он получил «милашку Энди».

Дрю усмехнулся.

— Тогда бы это было не так весело.

Я пожала плечами, пытаясь не соблазняться на его убийственную улыбку.

— Он всегда ведет себя так?

— Когда с бизнесом все хорошо, то для всех он лучший дружище. Когда не очень хорошо, то лучше его избегать. Я потратил большую часть своей жизни, избегая его.

Не всем повезло иметь таких родителей, как у меня.

— Ты, может, и не поверишь, но будучи подростком, я по-настоящему бесился. Абсолютно от рук отбился. Если меня временно не отстраняли за драки в школе, то арестовывали копы за нарушения общественного порядка.

— Не могу сказать, что сильно удивлена.

Я расслышала его тихий смех, а затем он продолжил.

— Мне нужно было что-то, чтобы выпустить пар. Выплеснуть злость, возникшую из-за отца — мужчины, чьи карманы никогда не были такими же огромными, как его желание быть богатым. Любой ценой. Но я становился тем, кем никогда не хотел быть — жестоким, беспечным, злым. Я ненавидел себя. Ненавидел отца. Ненавидел мать за то, что она была слабой и осталась с ним.

Я не знала, что сказать, так что просто сидела и слушала его, приоткрывающего завесу тайны, которой он был.

— Именно тогда я нашел футбол. То, в чем был хорош. То, из-за чего я стал известным. И, как по волшебству, все глупости, что я натворил раньше, стерлись моей способностью гонять в футбол. Он стал моей разрядкой. Он позволил мне закрыться от остальной части мира. Особенно от родителей.

Что за херня? Когда он настолько реальный, как сейчас со мной, мне трудно по-прежнему злиться на него.

— В общем, я так понимаю, что они не пошлют ищеек по твоему следу?

Дрю покачал головой.

— Я выписался.

— Ты, что?

— Я чувствую себя прекрасно. Хорошо выгляжу, — он опустил взгляд на свою обнаженную грудь, а затем посмотрел на меня с дьявольским блеском в глазах. — Кроме того, там я просто сходил с ума.

Вступай в клуб.

— Так вот почему ты приходил в терапию, чтобы посмеяться? — спросила я.

— Нет. Я присматривал за ним.

Я провела пальцем по испарине на банке содовой.

— Зачем?

— Потому что я знаю, о чем он подумал в ту секунду, когда ты вошла в кабинет.

— Это может стать проблемой?

Он выдержал мой пристальный взгляд и покачал головой. Светло-зеленые крапинки в его глазах так и светились под пасмурным небом. Господи, он красавчик. Но поганец. Мне нужно напомнить себе, что он поганец и что у него раздвоение личности, а мне не нужна подобная херня. Пронзительно кричащая чайка пролетела над нами, отвлекая внимание Дрю.