С риском для сердца
Шрифт:
— Я считаю, что Энтони — дурак, — заявил Томас.
— Он просто не любил меня, — пробормотала София.
— Верно, не любил.
— Я не хочу, чтобы он снова появлялся в моей жизни. — Она взглянула на Томаса, который терпеливо и внимательно ее слушал. — Но, возможно, мне все-таки приятно было бы узнать, что когда-то он любил меня.
— Знаешь, секс не всегда связан с любовью.
Томас улыбнулся, она разглядела искорку в его глазах. София обожала этот взгляд.
— Ты не считаешь, что они должны быть связаны? — поинтересовалась она.
Он перестал массировать ей ноги:
— В идеале — да. София Холлингсворт, ты необычайно старомодна, хотя выглядишь вполне современно.
— Мне жаль.
— Я тебя не обвиняю.
Разговор, вместо того чтобы оттолкнуть ее от Томаса, наоборот, сближал их, и это пугало девушку. Она совсем запуталась.
— Я не ищу любви, — вдруг сказала она, — и ты тоже.
Томас подсел ближе, обнял ее. Она свернулась калачиком в его объятиях. Почему он такой хороший?
— Ты права. Я не хочу влюбляться. Но ты мне очень нравишься, София.
— Я боюсь пауков и не умею ездить верхом.
— Да, что есть, то есть.
Она положила голову ему на плечо:
— Я толком ничего не умею.
— Ты пытаешься что-то делать и делаешь это старательно. Мне очень нравится это качество.
Она хотела спросить, сможет ли он когда-нибудь снова полюбить, но промолчала. То обстоятельство, что они наедине, смущало ее и без упоминания о Розе. Пора было уходить к себе. От этой мысли Софии стало невыносимо грустно. Она в одном конце дома, а Томас — в другом. София устала от одиночества, от того, что ей постоянно приходилось притворяться сильной — из-за боязни остаться одной. Даже здесь, несмотря на все ее усилия, она сначала чувствовала себя одиноко. Но Томас помог ей. Софии больше всего на свете хотелось быть самой собой. На глаза навернулись слезы.
— Мне нужно идти, — вздохнула она, понимая, что лучше выплакаться в своем номере.
Томас осознавал, что нужно отпустить Софию. Он безумно хотел удовлетворить свою страсть, но не мог заняться любовью с девственницей. Это слишком большая ответственность, для этого нужно любить, а не хотеть. Он закрыл глаза. София во многом права. Когда люди отдаются друг другу, они дарят часть себя, свое сердце. А его отношения с Софией (если это можно назвать отношениями) были довольно сложными. Тем не менее он не хотел отпускать ее в таком состоянии. Томас откинул покрывало:
— Не уходи.
— Все в порядке.
София все еще ощущала тепло его кожи, а он — ее локоны на своем плече. Томас обнял ее. Это было так мило, так естественно.
— Позволь мне обнять тебя, — прошептал он.
Она кивнула и снова положила голову ему на плечо. Томас почувствовал, что в его душе что-то произошло. Он уже давно не был с такой женщиной. Он уже давно не доверялся никому, не доверял сам себе…
С Софией он ощущал себя сильным и мужественным. Ему уже давно не было так хорошо. Но когда она заснула у него на руках, Томас не испытывал ничего, кроме сожаления, острого и невыносимого.
Софию разбудили солнечные лучи. Она лежала на груди Томаса, прислушиваясь к его дыханию. Ей стало немного неловко — ведь она провела всю ночь в объятиях мужчины.
Потом София призналась себе, что ни капельки не сожалеет об этом. Она приподнялась, чтобы понаблюдать за Томасом. Ей нравилось смотреть, как он спит. Его золотистая кожа, кое-где покрытая веснушками, была намного смуглее кожи Софии. Густые ресницы… мужественная щетина… На мгновение она позволила себе представить, что это ее мужчина. И ничей больше. Только ее. Девушка с удивлением обнаружила, что действительно хочет этого. Впрочем, их отношения и без секса стали сложными. Ни о какой любви речи не идет, но притяжение отрицать глупо. До отъезда осталось всего три дня. Слишком мало времени. Софию не тянуло домой. Аргентина оставила след в ее душе. На ранчо привычная жизнь изменилась навсегда. Здесь София чувствовала себя комфортно и спокойно. А Томас… Она его никогда не забудет. Его лицо будет живо в ее памяти.
Рука онемела, и она тихонечко попыталась сменить положение. Томас приоткрыл глаза и посмотрел на Софию. У нее сердце подскочило от его взгляда. Томас крепко обнял ее и поцеловал в лоб.
— Доброе утро, — мягко сказал он.
София поняла, что все вчерашние недоразумения забыты.
— Доброе утро, — ответила она.
София решила, что раз уж они проснулись, надо вставать и покидать уютное гнездышко.
— В постели так хорошо, что вылезать не хочется, — вздохнул Томас. — Но, думаю, все-таки пора идти к животным. София, ты поможешь мне? Надевай свои новые джинсы, и поехали пасти скот.
— Ты доверишь мне это? — спросила она, опершись на локоть.
Значит, они не будут разговаривать о том, что случилось прошлой ночью. С одной стороны, это успокаивало. К тому же она была рада, что Томас попросил ее о помощи. Но, с другой стороны, он ведет себя так, будто ничего не произошло.
— Конечно. Будет весело, — откликнулся Томас. — Карлос обязательно предлагает это туристам. Я покажу тебе, что нужно делать. К тому же мне будет приятно твое общество.
— Я еду, — согласилась София.
На что она рассчитывала? На пылкие речи и признания? Конечно нет. Она продемонстрирует Томасу, что для нее тоже ничего не изменилось.
— Мне будет одиноко в доме, — добавила она.
— Кстати, вечером приедут Мария и Карлос.
Она мечтает как можно больше времени провести вдвоем с Томасом, а он почему-то радуется приезду Родригесов. Отношение Софии к вчерашней истории внезапно изменилось. Она пожалела, что не ушла к себе. Томас просто был вежлив с ней. София готова была разрыдаться, но сдержалась.
— София…
— Что? — Она села на кровати.
— Я хотел бы извиниться за свое поведение в начале нашего знакомства.
Она помедлила с ответом. Затем заставила себя рассмеяться:
— Я это ценю. Но, если смотреть правде в глаза, я не очень хорошо справлялась с работой на ранчо. Так что мы квиты. — София вскочила и расправила помятую блузку. — Ну уж если мы собираемся работать сегодня, время завтракать. Я приготовлю блинчики.
Он приподнял бровь:
— Ты?!
— Да, я. Ты не единственный, кто умеет готовить.