С/С том 1. Лечение шоком. Легко приходят - легко уходят. Ясным летним утром
Шрифт:
Здесь же находился и полицейский офицер, который следил за тем, чтобы мы не общались между собой.
Престарелый врач был так угнетен, что даже не верилось, что раньше он держался с таким апломбом. Шериф Джефферсон явно что-то знал. Он лишь слегка кивнул мне и после избегал даже смотреть в мою сторону. Я не винил его за это, так как понимал, что, скорее всего, он догадывается о моей роли в этом деле. В сущности, только из-за меня он был вынужден уйти в отставку.
Я подождал до половины третьего дня и лишь тогда был вызван в зал для дачи показаний. До этого там уже
Услышав свое имя, я весь подобрался.
Я не видел Хильду почти шесть недель, но помнил предупреждение Ханта.
Идя по коридору к залу заседания, я спросил копа, который сопровождал меня, как идет процесс.
— Ха! Что за человек! — ответил коп. — Уже четвертый раз Хант противостоит ему и, как мне кажется, в четвертый раз близок к поражению. Надо было слышать его выступление. Когда он выложил все факты и тщательно аргументировал свои гипотезы, судья даже не смотрел на обвиняемую. А это в любом случае очень плохой признак.
Войдя в зал заседания, я удержался и не посмотрел на Хильду. И лишь после того, как я произнес клятву, я бросил на нее мимолетный взгляд.
Мое сердце болезненно сжалось: до такой степени она осунулась и была бледна. И все же она была прекрасна. Как мне казалось, никогда еще она не была так красива. Мне хотелось броситься к ней и заключить в свои объятия.
Она даже не смотрела в мою сторону, сидя рядом с Хантом и устремив взгляд на свои руки.
Я взглянул на судей. У них был отсутствующий вид. Три из них были женщины, остальные мужчины. Все они равнодушно смотрели на меня.
Помощник прокурора поднялся со своего места и начал задавать вопросы, касающиеся телевизора.
Я в который раз принялся излагать мою историю о том, как я зашел в гостиную и обнаружил тело Делани, подумав, что смерть наступила от электрического разряда.
Затем меня спросили о бокале, и я вновь рассказал свою версию случившегося.
Судьи на время сбросили равнодушный вид и начали внимательно слушать меня.
— Я в курсе эксперимента, который вы проделали с мистером Хармасом, — продолжал помощник прокурора. — Не могли бы вы объяснить нам его суть?
Я обстоятельно ответил и на этот вопрос. Это понравилось помощнику прокурора, и он акцентировал то, что Делани не только не смог бы отвинтить винты, но и даже поднять отвертку с пола. В конце концов он добился того, что присяжные поверили в это. Удовлетворенный своей победой, он отступил на шаг.
— О’кей, мистер Риган, это все, что я хотел узнать от вас. — Он перевел взгляд на Ханта.
Даже не потрудившись встать, Хант заявил, что в настоящий момент не имеет ко мне вопросов, но он обязательно сделает это позднее.
Меня отвели в маленькую жаркую клетушку, где я в одиночестве пробыл еще примерно с час. От полицейского, сопровождавшего меня, я узнал, что прокурор после меня вызвал Хармаса и задал ему примерно те же вопросы.
Все вертелось вокруг этой проклятой стенки телевизора, и все складывалось очень плохо для Хильды.
В четыре часа меня вновь пригласили в зал судебного разбирательства. В зале установилась напряженная
Толстый представительный мужчина, которого я до этого видел в комнате ожидания свидетелей, с важным видом давал показания. Он представился Ханту как Генри Стадли, специалист по лечению позвоночника. Его клиентом являлся и Делани.
Он пояснил, что в болезни Делани не было ничего исключительного. В результате несчастного случая у него был сломан позвоночник, результатом травмы был общий паралич нижних конечностей. Сотни людей находятся в таком же положении.
— Как утверждает районный прокурор, Делани никак не мог дотянуться до нижних винтов телевизора. Действительно ли это так, доктор? Скажите нам ваше мнение, — сказал Хант.
— Это совершенно невозможно для человека в его положении, — уверенно заявил доктор.
Это произвело соответствующее впечатление на жюри присяжных, и районный прокурор не смог скрыть улыбки, думая, что Хант сам себе расставил ловушку.
Но Хант выглядел совершенно невозмутимым. Он поблагодарил Стадли и попросил сесть, но не покидать зал судебного разбирательства. Затем повернулся к членам суда присяжных.
Поднявшись, он заявил, что Делани покончил с собой, так как был хроническим алкоголиком и очень неуравновешенным человеком. Он и жена накануне ночью серьезно поссорились. Он даже ударил ее. Несмотря на то, что за эти четыре года она привыкла к его злобному характеру и беспрерывному пьянству, эта ссора явилась последней каплей, переполнившей чашу терпения. Она решила покинуть своего мужа. С другой стороны, Делани знал, что его деньги подходят к концу. Теперь, когда перед ним замаячила перспектива остаться совершенно одному, да еще к тому же и без денег, он решил свести счеты с жизнью. Он знал, что, если его смерть будет выглядеть как несчастный случай, его жена может потребовать деньги у страховой компании. Это даст ей возможность расплатиться с долгами.
Я видел по недоверчивым лицам судей, что они совершенно не убеждены в правильности теории Ханта. Перед этим районный прокурор убедил жюри присяжных, что Делани физически не мог снять эту стенку, так что Хант даром терял время, пытаясь убедить судей в обратном.
— Я не в состоянии объяснить, каким образом Делани смог снять эту злополучную стенку и поднять с пола отвертку, — закончил Хант, — но я попрошу доктора Стадли вновь подойти ко мне.
Когда доктор начал медленно подходить для дачи показаний, я увидел, как в глазах членов жюри присяжных и районного прокурора зажегся огонек интереса.
— Три дня назад, доктор, — продолжал Хант, — я позвонил вам и попросил кое-что сделать для меня. Не скажете ли вы членам жюри, о чем я вас просил?
— Вы попросили меня найти пациента с точно такой же болезнью, что и у Делани, — ответил Стадли.
— И вы нашли такого пациента?
— Конечно. Это было нетрудно. У меня на излечении находятся шесть пациентов с точно такими же симптомами, как и у Делани.
Хант повернулся к членам жюри и попросил разрешения провести небольшую демонстрацию, на которую согласился человек с точно такой же болезнью, как у Делани.