S-T-I-K-S. История Маньяка
Шрифт:
– Мой дар в том, что меня не видят низшие заражённые…
– Не видят или не атакуют, Маньяк? – он промолчал, и она продолжила: - Они принимают тебя за своего.
– Но я не чувствую в себе никаких изменений! – Маньяк уже не спорил, а как будто оправдывался. – Человеков кушать не хочется!
– На это нужно время…
– И сколько?
Вера пожала плечами:
– Может год или два. Может и больше, трудно сказать точно.
Маньяк вздохнул не то горестно, не то облегчённо. Информация, конечно, мягко говоря, не приятная, но год, два, или больше – в Улье такое время ещё попробуй проживи. А там может что-то и решится… Эту мысль он и озвучил с усмешкой:
– Год или два в Улье еще надо суметь прожить.
– Всё уже.. не совсем так… - тихо сказала Вера. – Тот мутаген, что мы тебе ввели… Он действует как зараза Улья. Мы блокировали его другими препаратами. Мы занимались разработками антидота от заражения…
Она умолкла, но Маньяк понял всё недосказанное.
– И сколько теперь у меня времени, пока я не начну охотится за вкусными людишками?
– Неделя… может две.
Маньяк снова вздохнул. На этот раз с облегчением. Ему вдруг стало всё ясно, всё встало на свои места, и на душе стало свободно и легко. Ему нужно дойти до обиталища Хруста. Если легендарный знахарь не сможет помочь или Маньяк не сможет встретиться с ним – ему, Маньяку, конец! А Вера… Вера в любом случае останется прекрасным воспоминанием. Он не собирался грустить о том, что не сбылось – он будет радоваться тому, что между ними свершилось.
– Я шёл к знахарю, когда ваши наёмники меня перехватили. Обычные знахари не могли мне помочь разобраться с моим даром, поэтому я шёл к легендарному. Может быть, он поможет мне с моим иммунитетом.
– Маньяк, - Вера горько усмехнулась. – Ты думаешь, в институте нет знахарей? Знахари не могут дать человеку иммунитет.
– Ну может у этого получится. А чего мне ещё делать-то? – Маньяк пожал плечами. Легкомысленно, словно его спрашивали о планах на вечер. – А как ты собираешься добираться до своих? Куда мне тебя проводить? Тебе без меня будет трудно передвигаться по стандартным кластерам.
Вера посмотрела на него, как будто первый раз увидела, и он продолжил:
– Что? Ну неделя-то у меня есть. Я хочу позаботиться о тебе.
Она бросилась на шею Маньяку и, прижавшись к нему, разрыдалась.
– Прости меня, Маньяк! Прости! Я не хотела, чтоб всё так получилась!
Она плакала, уткнувшись в его грудь, говорила ещё что-то бессвязно. Он обнимал её, гладил по голове, по спине, говорил что-то, утешал.
***
К счастью, Вера немного знала эту местность. Узнав название посёлка, она сориентировалась. Институтские и сотрудничавшие с ними Имперцы давно хозяйничали в здешних местах.Неподалеку, как ей было известно, находилась точка, где она могла связаться с институтом и получить помощь. Своеобразный опорный пункт.
Она не знала, находится ли там кто-то в данный момент. Если да, то у Маньяка могли возникнуть с ними проблемы (или у них проблемы с Маньяком), потому он проводил её до перелеска, где находился этот опорный пункт, и настала пора им расставаться…
Они долго смотрели друг на друга, ни слова не говоря. Потом обнялись. Маньяк почувствовал на своём плече её слёзы.
– Я люблю тебя. Я буду тебя помнить… – прошептала она ему на ухо. – Прощай.
– И я люблю тебя, – ответил он. – Прощай.
Она резко, порывисто отстранилась, развернулась и быстро зашагала прочь, не оглядываясь. Будто боялась, что если оглянется, то передумает и, наплевав на всё, пойдёт за ним. «Так будет лучше!» - сказал себе Маньяк. – «Так и должно быть». Затем он тоже развернулся и побежал. Побежал так быстро, как только мог. Так, словно за ним гнался матёрый элитник или все заражённые Улья вместе со всеми мурами и внешниками.
Институтские невольно оказали ему услугу: передвижная лаборатория двигалась параллельно тому маршруту, который он проложил для себя по дороге к знахарю. И сейчас он находился недалеко от цели. И он бежал… бежал, пережигая эмоции, заглушая их движением.
Остановился он, лишь добравшись до границы черноты, но и тут не позволил мыслям разбежаться и сбить его с выполнения задачи. На черноте нужно строго придерживаться направления, соблюдать длину шагов и не останавливаться, какие шутки не выкидывало бы его восприятие. Сосредоточится только на этом. Чтоб не отвлекаться, Маньяк начал считать шаги. Раз. Два, три…
В первый раз он сбился со счёта на третьей тысяче… или не в первый, он уже не помнил. Не помнил он и на какой тысяче в первый раз упал, не помнил, когда не стал подниматься и продолжил путь на четвереньках. А сколько прошло времени, не мог сказать даже приблизительно – может быть час, а может вечность. Чернота не щадила никого, ни иммунных, ни заражённых. Ни тех иммунных, которые обречены стать заражёнными.
Маньяк передвигался на четвереньках подобно барину из мультфильма про Масленицу, который он видел в детстве, и приговаривал:
– Раз, два… Три. Четыре. Раз, два… Три. Четыре, – все его мысли были заняты одним: переставлять уже руки, а не ноги, на одинаковую длину, чтоб не сбиться с направления. Другим ориентиром он доверять на черноте не мог. Когда он потерял сознание, память Маньяка, что не удивительно, тоже не зафиксировала.
Очнулся он на жестком топчане, и первым, что увидел, были доски потолка, выкрашенные в бледно-зелёный цвет. Видимо, он все-таки дошёл. И, видимо, знахарь оказался дома. Кто бы ещё положил его на топчан? Дойти куда-то в бессознательном состоянии он, теоретически, ещё мог, но зайти в незнакомый дом и влезть там на топчан - это вряд ли.
– Очнулся? – не то спросил, не то констатировал факт не слишком приятный гнусавый голос.
– Хруст? – прохрипел пересохшим горлом Маньяк.
– Хруст, Хруст, – подтвердил голос. – Ну, раз очнулся, так вставай и попей живца. Вон на столе бутылка стоит. Я не нанимался за тобой тут ухаживать. Итак третий день бока отлёживаешь, а я лечи тут его! А у меня свои дела, между прочим! Сиди тут с ним… - особым дружелюбием Хруст никогда не отличался, а Маньяк нарушил его планы. Знахарь уже собирался уходить, когда увидел это чудо, ковыляющее на четвереньках по черноте и что-то неразборчиво бормочущее себе под нос. Не бросать же него было. Да и интересно стало, что это за фрукт припёрся к одному из его самых уединённых и тайных убежищ.
– Я всё-таки дошел, – выдохнул Маньяк.
– Ага, дошёл, – подтвердил Хруст. – Если это можно так назвать. Приплелся на карачках, боднул меня в ногу в качестве приветствия, я полагаю, и уткнулся мордой в землю.
Маньяк сел на топчане и наконец рассмотрел знахаря. Хруст сидел за столом, стоящим у изголовья топчана, и раньше Маньяк не видел его. Знахарь оказался носат, черноволос и морщинист, и на лице его застыла брезгливо- удивлённая и чуть насмешливая гримаса. Не слишком приятная. Особенно если не знать, что это обычное выражение лица Хруста.