S-T-I-K-S. Лучник (свежак)
Шрифт:
Зная, что господин полковник влёгкую устроит это «началось» всем служащим ГВП, включая привлечённых на время призыва гражданских специалистов, звездюка искали с просто-таки фантастическим рвением.
Полтора часа всё это сборное стадо, возглавляемое медленно закипающим, как самовар, господином полковником, изображало лёгкий детский крик на лужайке. Результат – хрен по деревне. То есть, удивителен своей непредсказуемостью.
Одного призывника ударило током на тактическом симуляторе. Какого мужского полового органа он там делал, никто внятно объяснить так и не сумел. Шестеро споткнулись об унтер-офицерские кулаки, и один старший фельдфебель удостоился дружеских поглаживаний от не далее как четырьмя минутами ранее отодранного господином полковником штабс-капитана Гельшмана-Ревельского.
В принципе, через пару дней из санчасти старшего
Обед с весёлым свистом пролетел мимо всех участников этого необычного для служащих ГВП времяпровождения, отчего все резко полюбили «эту деревенщину». Эпитеты в адрес юного, но такого необычного призывника были много разнообразнее и значительно эмоциональнее.
Через один час тридцать девять минут доведённый собственными подчинёнными до белого каления господин полковник, сопровождаемый всё больше недоумевающим гранд-майором, вошёл в свой собственный кабинет и обнаружил мелкого звездюка спокойно сидящего за столом губернского военкома и неспешно попивающего чай из личного самовара хозяина кабинета.
Надо сказать, что господин полковник оказался человеком железной выдержки и просто-таки поразительного такта – всё же, благородных кровей. Военный аристократ, князь по происхождению, даже почти не ругался. Только задал простой и логичный вопрос: «Как, мля?» раскрасив его всевозможными деепричастными оборотами, невообразимыми предлогами и разнообразнейшими местоимениями.
– Ой, господин полковник! – простодушно ответил призывник. – У ваших техников стоит такая древняя защита от проникновения, что было грех не воспользоваться таким нежданным-негаданным, но очень своевременным подарком. Вот глядите – кнопочку нажимаете, и видеофиксация неожиданно отключается. Включается автоматически через две минуты и семь секунд. Ровное время на блокировку ставить было нельзя – было бы слишком заметно. Я в техническом отделе на одном из блоков видеоконтроля пристроил маленький, но хитрый приборчик. Стоит он так, что ваши технические лоботрясы в жизни сами не найдут. За две минуты можно черепашьим шагом доковылять до угла – боковой видеофиксатор тоже случайно отключился, – дёрнуть за закреплённую леску и с крыши прямо вам на голову свалится верёвочка с узелками. Дальше дело самопальной, но от этого не менее работоспособной техники. По верёвочке я зашёл в ваш кабинет. Огромное спасибо вам за открытую форточку в вашей комнате отдыха. Кстати, девочка на плакате выше всяческих похвал! А саму верёвочку с леской в это время смотал простенький приборчик, установленный на крыше моим братом, Володимиром. Он полночи потратил, чтобы его туда присобачить. Вернее, полночи мы заходили и уходили с территории вверенного вам подразделения, а само присобачивание заняло восемь минут и, если мне память не изменяет, тринадцать секунд, но это уже ненужные для вас подробности. Можно было бы зайти и выйти много быстрее, но тогда потери личного состава главного вербовочного пункта нашей губернии, которым вам выпала честь командовать, были бы значительно большими. Мы постарались этого избежать. Вы невнимательно читали моё личное дело. Мой брат – магистр Нижегородского университета и профессор кафедры автоматики и робототехники. Должен же он был мне хоть чем-то подсобить, раз я за него в армию отправляюсь. Мне, в общем-то, не влом, но семейные традиции надо соблюдать неукоснительно, а одна из них гласит: «Брат всегда должен помогать брату». Вот мы друг другу и помогли, – в голосе Платона прозвучала издёвка. – И, господин полковник! Вы позволите? – призывник встал, подошёл к оторопевшему военкому и выдернул у него из погона тоненькую булавочку с тёмно-зелёной, в цвет самого погона, головкой. – Можете не беспокоиться, господин полковник, аппаратуру из вашего кабинета я уже забрал. Вам она более ни к чему, а мне на службе отечеству может и пригодиться, – последняя фраза добила не только господина полковника, но и ошарашенного происходящим гранд-майора Сабирова.
Ох, как Платону Гордееву целый год «учебки» икалось это выступление! Гранд-майор ничего не забыл, а некоторые моменты и приукрасил. И в первую очередь зачитал имперский указ прямо перед строем учебного полка.
Указ от шестого августа одна тысяча девятьсот двадцать седьмого года не давал ни полковнику-военкому, ни гранд-майору Сабирову ни единого шанса отказаться от столь необычного новобранца. Согласно вышеупомянутому указу родственники отслуживших в дивизиях пластунов имели право проходить службу в тех подразделениях, в которых пожелали, если проходили вступительные испытания. Платон Гордеев все нормативы перекрыл в полтора раза. Молодой был – неопытный, а от того не всегда умный.
Кавалер двух «Чёрных Крестов» и ещё полутора десятков имперских и иностранных наград Платон Гордеев тяжело встал со скамьи и, припадая на правую ногу, вышел из избушки на свежий воздух. Хороши всё же эти имперские имплантаты – работают лучше настоящих конечностей. Правой ноги у отставного гранд-прапорщика не было по колено, а правой руки по плечо. Да и так шрамов за семь лет не самой спокойной службы набежало изрядно.
В последней операции пожевало его прилично и сейчас, в свои неполные тридцать лет, выглядел Платон дряхлым, но по какой-то причине ещё живым стариком. Попасть под «Молот Аллаха» и остаться в живых дьявольское везенье. Кровному врагу такого не пожелаешь. Думал, уже не выкарабкается. Почти год в столичном госпитале, да год дедовых мазей, порошков, заговоров, настоек и целебного лесного воздуха подняли Платона на ноги, но прежнего здоровья так и не вернули.
В порядок его слегка привели, однако нынче как в детстве и юности не побегаешь – не развалиться бы по дороге. Правда, всегда под руками экраноплан Сикорского. К сожалению, гражданская модель, но переделанная под нужды имперской егерской службы. До тысячи восьмисот килограммов в просторном багажном отсеке и трёх седоков он тащит легко, плавно и беззвучно, но, опять же, к сожалению, невысоко и не сильно быстро – не более пятидесяти пяти метров и не быстрее ста двадцати километров в час.
Сразу после госпиталя предлагали Платону место старшего инструктора в учебном центре корпуса пластунов, после полугодичного отпуска, разумеется, но его потянуло домой. К деду на заимку.
Отставной унтер-офицер Евлампий Гордеев вот уже более сорока лет служил имперским егерем в Куусамском природоохранном заповедном комплексе, что находится на севере Великого княжества Финляндского. Вот к нему-то Платон и направился.
Егерем его оформили быстро, определив к деду в напарники. Не сильно деду требовался нужен помощник, но было ему уже восемьдесят семь лет, и прожил он после того, как Платон встал на ноги, всего четыре месяца – как будто ждал внука.
Может, и правда ждал, а перед смертью показал вот эту избушку, рядом с которой находилось убежище. Нет не так – семейное Убежище семьи Гордеевых.
Об этом месте, согласно семейной традиции, должен был знать только старший сын, но Георгий сгинул на северо-востоке Африканского континента. Средний – Володимир, в армии не служил и теперь уже не будет. Оставался только Платон. Теперь вечный хранитель этого тщательно замаскированного и максимально упакованного противоатомного бункера.
Впервые спустившись на первый уровень необычно укрытого от посторонних глаз Убежища, Платон слегка выпал в осадок (то есть, мягко говоря, был удивлён). Это был трёхуровневый схрон высшей радиационной и биологической защиты. (То-то дед последние сорок лет служил в одном и том же месте – хватило времени обустроить всё по высшему разряду).
Теперь Платону стало понятно, как дед умудрился такое Убежище отгрохать. Разумеется, имперский егерь делал это не сам, а подал заявку на строительство бункера в имперское управление спецстроя. Земля вокруг навечно была дарована императором семье Гордеевых за особые заслуги. Платон лично копию указа видел. Правда, эта дарственная была, как в народе говорят, палкой о двух концах – один из представителей семьи должен служить в имперских егерях.
Первый этаж был скорее техническим. Здесь на специальных магнитных якорях стояли все четыре экраноплана – два личных и два служебных. Служебные стандартные – на полторы тонны, а вот личный экраноплан деда оказался грузовым.
Эта небесная колесница легко таскала в своём просторном багажном отсеке целых одиннадцать тонн. За каким экзотическим овощем деду понадобился такой грузовик, Платон не спрашивал – быть посланным в далёкие дали (на дальнюю заимку, к примеру) новоиспечённому егерю имперских угодий совершенно не хотелось.
Стояла здесь и специальная станция подзарядки силовых блоков экранопланов – встроенные в систему энергоснабжения Убежища мощные генераторы, соединённые с портативным ядерным реактором, располагавшемся на самом нижнем техническом этаже бункера.