S-T-I-K-S. Пройти через туман
Шрифт:
— Астрофизик я, сокол мой, — сообщила мне Ильинична, — Удивлён?
— Немного, — признался я, — Так вот, в брошюрке написано, что на кластеры прилетают куски из всех возможных реальностей мультиверсума. Сам-то я не астрофизик и не совсем понимаю как это происходит и как такое вообще может быть…
— Думаю, не открою тебе секрет, если сообщу, что большинство астрофизиков тоже не понимает, — вновь улыбнулась Дарина Ильинична, — Но когда можно сюда, значит, и обратно имеется возможность попасть? Что если мы никуда не пойдём, а останемся на этом кластере, чтобы дождаться перезагрузки, мы попадём домой?
Она смешалась под моим взглядом.
— Я понимаю, что это будет не наш, а другой мир мультиверсума, — зачастила пенсионерка, — Но он всё же нормальный, а не это лоскутное одеяло…
— Нет, в книге по выживанию сказано, что люди, попавшие под перезагрузку, не выживают или сходят с ума, — ответил я, — Да, вы сами почитайте. Называется она «Вводный курс реалий мира Улья для иммунных — новичков», лежит на подоконнике в кухне.
— Не могу, — сокрушённо ответила моя собеседница, — Я, как упырей увидела, начала всматриваться и уронила очки. Вдребезги разлетелись.
— Это не беда, — ободрил её немного, — Скоро такие мелочи перестанут вас беспокоить.
— Потому что меня съедят? — невесело улыбнулась Дарина Ильинична.
— Нет, — твёрдо возразил ей на упаднические настроения, — Потому что, споры, которые нас заразили, это не только минусы, но и плюсы. У меня ссадина на скуле затянулась за несколько часов. Вроде бы даже зрение улучшилось, но пока не уверен. И вы помолодеете. Не уверен, на сколько лет точно, но совершенно ясно — всевозможные недуги, которые так отравляют жизнь пожилых людей, вы забудете.
— Проклятие в том, сокол мой, что искать нам путь назад в нормальный мир заказано. Заразим там всех… Не уверена я, что там у нас со спорами справятся. Слишком уж это зараза какая-то странная, — тяжело вздохнула пожилая женщина, — Помнишь, как мы сидели на карантине?
Ответил кивком, налив себе ещё пятьдесят грамм.
— А ведь серьёзного ничего не было. Ни чума, ни холера, просто народишко начал чихать и кашлять, — сокрушённо закончила мысль собеседница, — Что будет, если в зомби начнёт превращаться? Драться нам тогда на помойке с собаками за просроченную банку кильки в томатном соусе…
Возразить было нечего, поэтому пожал плечами и выпил.
— Завтра хочешь уходить? — спросила меня Ильинична.
— Что значит — «решил»? — поперхнулся я коньяком, откашлявшись, продолжил, — Вы, что? Не идёте?
— Боюсь, я не осилю длительный пеший переход…
— Если вы думаете, что мы отправляемся в длительный пеший туристический поход, то вы неправы, — спокойно возразил я, — Хорошо, если за день сделаем километров десять — пятнадцать.
— Звучит не так страшно, — согласилась пенсионерка, — По молодости исходили туристами весь Крым. Ты — правильный слишком, сокол мой. Возишься со мной и Анечкой, словно должен нам что-то. Почему?
Задумался над этими словами.
— Это норма человеческих отношений? Наше эволюционное преимущество. С каменного века мы выиграли у всех альтернативных веток человечества, только благодаря тому, что держались вместе, заботились друг о друге, — ответил я, — Живун иммунным необходимо пить постоянно, он поддерживает споровый баланс на нужном уровне. Если не пить, будет споровое голодание. Я пережил его один раз, второго не надо. Симптомы не из приятных…
— Ты это к чему? — заинтересовалась Ильинична, развеяв мою задумчивость.
— К тому, что спораны можно добывать, только охотой. Это возвращает нас, к необходимости охотится, возвращает к привычным ролям.
— Ксюше, пусть земля ей будет пухом, было непривычно в традиционной роли. Недовольна она была находиться в зависимом положении.
— Я не очень понимаю эти разговоры про зависимость и независимость, — честно признался я, — Ну, да. Я могу добыть споран. Думаю, что и она смогла бы при некоторой настойчивости. Но, вот, я, например, не могу ребёнка родить. Как не извернись, организм для этого не приспособлен. И кто от кого после этого зависит?
Пенсионерка рассмеялась.
— Тут ты прав, Илья!
— Я спать, Дарина Ильинична, — ухмыльнулся в ответ пожилой собеседнице, чувствуя, как начали слипаться глаза, — Завтра договорим…
— Спокойной ночи, сокол мой.
— И вам…
***
Погода в Улье была… Хм… Переменчивой. Это утро выдалось солнечным, но это не прибавляло настроения. Наш кластер, наш кусок Москвы погибал, уступая новому миру, он всё больше становился похожим на соседний «тихий» кластер. Вид из окна на гибнущий город исподволь воздействовал на сознание. На тротуарах виднелись растасканные кости горожан и медляков. Ветер гонял мелкий мусор, на который всем вдруг резко стало наплевать. На проезжей части в хаосе стояли брошенные автомобили. Кое-где были видны выбитые окна и следы пожаров. В нескольких местах были видны дымные столбы локальных пожаров. Прохожие не исчезли совсем, просто, их стало на порядки меньше и изменились они, став похожими на зомби.
У нашего города очень много недостатков, но я любил свою Москву. Вид таких метаморфоз меня совсем не радовал. Несколько дней были настолько богаты впечатлениями, что шевелиться и действовать совсем не хотелось. Это несмотря на то, что эти несколько дней пошли организму определённо на пользу. Если до сегодняшнего утра я просыпался с ощущением, что накануне был крепко бит палками, то сейчас это ощущение сменилось бодростью и полной готовностью к свершениям, но готовность и желание совершенно разные понятия. Верно?
Всю меланхолию, как ветром сдуло, когда вышел на кухню. Тут меня поджидала весело шкворчащая яйцами и беконом сковорода героических размеров. Сегодняшний завтрак готовила беспризорница, а в её понимании, только та еда была хороша, которой было много. Чем больше, тем еда лучше. Была тут и Ильинична, нашедшая где-то лупу и сейчас при помощи нехитрого оптического инструмента, пытающаяся читать памятку.
— Илья, — обратилась она ко мне, наливая мне кофе, — Ты в лотерею когда-нибудь выигрывал?