Шрифт:
Глава 1
Небольшое, но хорошо укрепленное поселение под названием «Спецура» находится в очень необычном месте. Стаб, где располагается поселение, и два соседних, стандартных кластера окружает полоса «мертвых», или «черных», кластеров. В самом узком месте ширина антрацитово-черной полосы не меньше нескольких километров. Через подобное природное заграждение не лезут зараженные – им очень не нравится чернота. Да и людям долго находиться на ней непросто. Кроме того, черные кластеры за минуту угробят любую электронику. И даже тонкой механике в черноте быстро придет каюк.
Лишь один кластер своим краем образовал проход в кольце черноты, но и с ним дело обстоит непросто. Называется он «Дурдом», и название свое получил не зря! Дело в том, что этот кластер – «зависший», да еще и загружается с рассинхронном. То есть перезагрузки в нем идут одна за другой, когда раз в два дня, а когда и два раза в день. Можно представить, что при таком раскладе там творится: твари бегают туда-сюда из Дурдома в соседние кластеры и обратно, то спасаясь от перезагрузки, то к свежеприбывшему мясу; не успевшие отойти от прошлой перезагрузки люди попадают под следующую и превращаются в «овощей», а к ним уже прибывают новые, зачастую их полные копии! В общем, форменный дурдом!
Петросян, помню, рассказывал, как два одинаковых мужика гонялись за третьим, абсолютно таким же. Ну этот «крендель», Петросян, в смысле, и соврет – недорого возьмет! Ну чисто шутки ради, само собой!
Несмотря на такое непростое географическое положение, жители Спецуры никаких затруднений с передвижениями не испытывали, а когда нашу компанию сюда привезли, мы не видели, как наша колонна проезжала в стаб – изнутри БТР-а вообще обзор не очень, а я так и просто уснул, вымотанный предыдущими событиями. А на мой вопрос «как вы вообще сюда проходите?» мне ответили неопределенно: «Есть способы, и есть люди…».
Дед с Профом свалили отсюда через три дня, как только Проф смог самостоятельно передвигаться. Проблем с тем, чтоб отсюда выбраться, я думаю, у них не возникло: мой креститель тот еще «динозавр Улья», с него станется и самому через черноту пройти, и Профа на закорках протащить!
А мы с Маньяком сидим тут уже две недели. Маньяк развлекается, как может – этому типу, похоже, и в морге будет весело! А я хандрю и брюзжу за кружкой пива! И хандра на меня навалилась настоящая! Русская! Бессмысленная и беспощадная! Да, в общем-то, и беспричинная. Находимся мы в безопасности, насколько в Улье вообще можно быть в безопасности. Едим сытно и вкусно. Спим на мягком, еще и пиво наличествует – грех жаловаться!
Все эти радости, само собой не бесплатные, но цены здесь вполне «божеские». Все наше барахло, после разгрома базы муров, вернулось к нам, даже спораны и горох. Тут надо отметить рейдеров из Спецуры жирным плюсом: ни одна горошина, ни один споран ни к чьим рукам не прилипли! Да и за наше спасение ничего, кроме хорошего отношения, мы должны не остались. Мол, помогать друг другу надо, да и вообще: мы их на базу муров неподалеку от их территории вывели, за что нам спасибо. В общем, к «Спецуровцам» я проникся симпатией и глубоким уважением.
А уважать этих ребят, надо сказать, есть за что! Режим в стабе жесткий, но разумный. Военная диктатура, но допускаются и некоторые вольности. Например, если «свежака» (человека, попавшего в Улей совсем недавно) находят рейдеры из Спецуры; его накормят, напоят, уму-разуму научат, а потом объяснят здешние порядки и предложат присоединиться к их маленькой армии. Если человек по натуре «вольная птица» или ему религия служить в армии не позволяет – хозяин-барин: вот бог, вот порог, а в Спецуре тебе, мил человек, делать нечего! И это касается всех недовольных здешним режимом.
И действительно: работы для «сторонних» рейдеров здесь нет вообще – ее, работу, просто не доверят постороннему человеку. Развлечений тут тоже немного, а попасть сюда из-за вышеизложенных причин не так-то просто. В общем, гости здесь – явление не слишком частое.
А если ты решил влиться в доблестные ряды… начинаются боевые будни! Теперь ты в армии, детка! Шагистикой здесь, правда, не занимаются, но все остальные «радости» присутствуют: наряды, субординация, ученья, причем в обстановке приближенной к боевой – дальше некуда – и прочее. Хотя учебные стрельбы, из-за особенностей Улья, дело здесь не частое, бывают даже и они.
А еще дисциплина… Например, военнообязанный (а таковыми в Спецуре являлись все ее постоянные жители), за неявку на службу или явку в неподобающем виде, получал предупреждение и кучу штрафов – всякие наряды вне очереди и т. д. За второй «залет»: выговор с занесением в грудную клетку и еще больше штрафов – лишение увольнительных на какой-то срок, а другой формы выходных здесь не предусматривалось. А за третий «косяк»? Что, думаете, выгонят? А вот и нет! Просто расстреляют! И уйти на «вольные хлеба» человек, за которым есть косяки, попросту не может, его никто не отпустит. А если все же уйдет – его объявят муром и дезертиром.
А вообще Спецура напоминала не постапокалиптический городок, готовящийся к осаде, как большинство стабов в этой части Улья, а скорее военный гарнизон. Все чем-то заняты, все что-то делают – один я болтаюсь, как ху…. Эм… хвост в рукомойнике! Даже Маньяк нашел себе дело.
Раны зажили на нем… Хотелось бы сказать: «как на собаке», но куда там той собаке! Скорее, как на зараженном. До того, как Маньяк попал в Улей, он всерьез занимался паркуром и велотреалом. И сейчас проводил среди местных занятия по экстремальному передвижению и, так сказать, владению велосипедом.
Армия на велосипедах – это, конечно, звучит смешно. Но в условиях Улья двухколесный железный конь на мускульной тяге – очень удобное средство передвижения для рейдера-одиночки или небольшой группы. Так что Маньяк тоже был при деле.
Женщин, даже по меркам Улья, в Спецуре было совсем немного. Я, собственно, регулярно видел лишь одну. Эта монументальная по своим размерам тетка работала – или если брать в расчет местные порядки, скорее, служила, – главным поваром в огромной столовой. В этой столовой питался, наверное, весь стаб, и я в том числе. Звали этого «магистра половника и кастрюли» Баба Валя! И выглядела Баба Валя, несмотря на то, что в Улье старики со временем сильно молодеют, лет на шестьдесят.