S-T-I-K-S. Уплаченный долг
Шрифт:
– Свои, Гвоздь, пропускай!
– А чего порожняком отсосы? – сплюнул один из муров у пулемёта.
– Стая напала, укурок!
– Заезжай.
Глава 16
Гладиаторы
Спек – наркотик, получаемый из янтаря рубера, элитника или скреббера. Самое сильное болеутоляющее и допинг. Чем сильнее заражённый, из которого он получен, тем выше качество и сильнее эффект. Скреббер не является заражённым, но самый сильный и дорогой спек делают из его янтаря.
– Повторяю, ещё раз. Имя! – жирный мур, от которого пахло водкой и куревом, с силой ударил Кирпича в диафрагму.
Кирпич сидел пристёгнутый к стулу наручниками.
– Иван Васильевич Чапаев! – радостно сообщил он.
Жирный чертыхнулся и врезал ещё раз.
– Не убей его, – надменно сказал бородатый. – Ему ещё на арене выступать. И сильно рожу не порти. Мудаки любят смотреть на целых жертв.
– Ну и как его тогда допрашивать! – завопил жирный. – Сам спроси.
– Имя? – флегматично спросил бородатый.
– Иван Фёдорович Крузенштерн Или Дед Мороз, или Дед Мазай. Или ваша тётя, – просипел Кирпич. Сил на большее у него не хватало.
– Имя, отсос! – заорал уже бородатый.
– Приятно познакомиться, отсос. А я – Тот-кого-нельзя-называть. – снова ухмыльнулся Кирпич.
– Разбирайся с ними как хочешь, а я пошёл, – сказал бородатый и, психанув, пошёл к выходу.
Рой, которого ещё не допрашивали, а так, дежурно отделали, наблюдал за Кирпичом, продолжавшим упорно бесить муров и умалчивать. Собственно он и начал это делать, когда понял, что вместо пыток будет всего лишь простое избиение. Хотя Рою почему-то казалось, что Кирпич и под пытками нёс бы какую-нибудь чушь. Почему он это делает, Рой мог только догадываться – Кирпич был кем-то очень серьёзным, поэтому и не хотел говорить, кто он; либо Кирпич полагал, что умрёт, и сознательно провоцировал муров, чтобы ускорить смерть; и третье – Кирпич зачем-то усердно тянул время.
– Ладно, – толстяк отхлебнул какого-то пойла. – Хрен с допросом. Всё равно на корм пойдёте. Щас в камеру посажу, посидите там до вечера.
Что с ними будет, оба уже знали – муры скармливали рейдеров заражённым на небольшой арене, делая ставки и устраивая гладиаторские бои, выпуская с ножами или дубинками против лотерейщиков, бегунов, и топтунов. Выигрыш с тотализатора всегда был обильным, а останки рейдеров паковались и продавались внешникам. Он подошёл к рейдерам и силой залил им в глотки отвратительного качества живец, подготавливая к боям без правил.
– Такси позорное, а официантки тем более, – сплюнул Кирпич.
Врезав обоим ещё раз, толстый повёл обоих в маленький коридор, отпер две камеры и, втолкнув их по одному, швырнул каждому маленькую бутылочку с живцом. Зрители любили, когда у жертвы были силы бегать от топтунов и сопротивляться.
Рой хлебнул немного живца.
– Рой, что думаешь? – отозвался Кирпич из своей камеры.
– Думаю, у тебя радиомаячок где-то спрятан, и ты ждёшь подмоги, – отозвался Рой.
– Блин! Твою мать Рой! – тут же отозвался Кирпич. – У тебя, что дар сенса или телепата?
– Нет, – хмуро ответил Рой.
– Да, маячок есть, но у него радиус действия всего пятнадцать километров, – отозвался Кирпич. – Нас могут и не найти. Нужно сейчас что-то сделать.
– Тихо! – прервал его Рой. – Сюда идут.
Слух не обманул его, и дверь в конце коридора открылась, явив какого-то увешенного оружием типа и недовольного тюремщика.
– Эти? – брезгливо спросил тот.
– Они, Чалый, они, – кивнул толстяк.
– Кабан, ты что, совсем дурак? Или в торчка превращаешься? – психанул Чалый.
– Не, ну а чо? – не понял Кабан.
– Чо, чо, через плечо, – передразнил Чалый. – Мало того, что свежаков в этот раз нет совсем, так и эти куски дерьма больше на отбивные похожи. Какой с них тотализатор? Какие ставки? Да эти две отбивные минуты не протянут и сдохнут. Совсем без хабара нас оставить решил?
– А чо ты не сказал?! – психанул Кабан.
– Нет, ты не Кабан, ты реально баран, – сплюнул Чалый. – Этих двоих готовь к утру, так, чтобы у них были силы бегать подольше. Не подготовишь – сам пойдёшь от топтунов бегать.
Чалый удалился, матерясь сквозь зубы, а следом за ним и Кабан, но вскоре вернулся и швырнул каждому через окошко ещё по бутылке живца и армейский сухпай, постаравшись сделать это так, чтобы содержимое сломалось. Следом полетели куски какой-то драной материи.
– Во, теперь и поедим, – обрадовался Кирпич. – Так что думаешь?
– Думаю, нужно ждать рассвета, – Рой вскрыл сухпай. – Даже если выберемся, то в темноте далеко не уйдём.
– Заражённые съедят? – спросил Кирпич, что-то активно жуя.
– Нет, – Рой зажёг таблетку сухого горючего и стал подогревать консервы. – Заражённые до топтуна не видят в темноте. Они охотятся днём, а потом ложатся спать в лёжку.
– Оба! – Кирпич заскрёб в своей консервной банке, поедая гуляш. – А ты и правда много о них знаешь. Толковый трейсер. Так почему бы не бежать пока они спят?
– Я не знаю, как ведут себя те, кто сильнее топтуна, – Рой закусил галетами. – К тому же могут быть виды, которые видят ночью. А мы ночью не видим.
– Да ты прям биолог, – ответил Кирпич. – Может, ты знаешь, и как их на арене поубивать, или на муров натравить?
– Может, – ответил Рой. – Теперь надо отоспаться. Разбуди меня на рассвете, там и… Сюрприз сделаем.
Рой проснулся оттого, что за стенами бухала музыка, жёсткий металл-рок.
– Очнулся? – Кирпич уже вовсю молотил в стену кулаками. – Уже время к обеду.
– Твою мать! – выдохнул Рой. – Что за фанфары?
– Муры развлекаются, – ответил Кирпич. – Послушай, как орут на трибунах. Сейчас у них торжественное открытие со стрельбой в воздух, отборным музоном, голыми девочками, спеком и другой наркотой. Потом на арене уже своего часа гладиатор ждёт – на него спустят сначала медляков, потом джамперов с бегунами, а под конец лотерейщика. А потом нас по одному к заражённым отправят, когда те первого доедят. Ты придумал, как их убивать будешь?