Шрифт:
На чердаке было тихо, и только ветер завывал за дощатыми стенами да крысы скреблись в дальнем углу. Трое детей сидели на пыльном полу, скрестив ноги, и смотрели на слабый огонёк свечки, стоящей на битом блюдце. От свечки осталось всего ничего, и каждый из ребят с затаённым страхом следил за медленно тающим источником света.
Двое мальчишек и одна девчонка. Всем накануне исполнилось двенадцать, но случайный зритель их посиделок с натяжкой дал бы им по девять лет. Все побритые налысо, с оттопыренными ушами, бледной кожей, огромными глазами, казавшимися несуразными на вытянутых и тощих лицах, впалыми щеками и хрупкими телами – казалось, они сошли
– Скоро утро, – тихо произнесла девочка. Она провела пальцами по язычку пламени, и тотчас же подушечки её пальцев почернели. – Нам стоит вернуться в дортуар.
– Потерпи, Сирка, – отозвался один из мальчиков. – Ничего нам не сделают, ты же знаешь. Дай насладиться последней возможностью, прежде чем… – он не договорил, но все и так поняли, что он имел в виду.
– Аарон прав, – второй мальчишка пошарил по полу рукой и, найдя длинную щепку, поднёс её к огню. – Хуже всё равно не будет. А так мы проведём оставшиеся часы вместе, как и было все эти годы. Кто знает, что нас ждёт потом, так что надо хвататься за любую возможность побыть рядом друг с другом.
– Хорошо, Селиг, – Сирка поёжилась.
Тонкие рубашка и штаны из грубой ткани никак не защищали от холода, а слабое пламя свечи не было способно согреть троих измученных детей. Селиг держал в ладонях обгоревшую щепку, ещё горячую. Когда она остыла, он тяжело поднялся на ноги, покачнулся и пошёл в угол, где лежали скудные запасы дров и топор. Дрожащими руками он выбрал полено поменьше, взял топор и, с трудом подняв его над головой, расколол его на две части. Тяжело дыша, он уронил топор на пол и начал собирать щепки. В ладонь вонзилась заноза, но Селиг не обратил на это внимания. Он вернулся к товарищам и, снова сев на пол и поджав ноги, протянул по щепке Аарону и Сирке. Те последовали его примеру и поднесли щепки к огню. Через несколько секунд вся троица грела ладони, пачкая их сажей.
Свеча догорела, и единственный источник света погас. Ребята оказались в кромешной темноте. За маленьким окошком, располагающимся под потолком, виднелось только чёрное небо.
– Ну вот, – вздохнув, сказала Сирка.
– Ничего, – постаравшись сделать голос бодрым, ответил Аарон. – Подумаешь, темнота.
Он нащупал её ладонь и ободряюще сжал её.
– А спичек точно не осталось? – с робкой надеждой спросила Сирка, радуясь, что в темноте не видно, как она покраснела.
– Точно, – Аарон глухо закашлялся. – Разве что… – он замолк, пожалев, что начал эту фразу.
– Что? – одновременно спросили Сирка и Селиг. – Ну же, говори!
– Разве что, – медленно повторил Аарон, – у кого-то из ребят можно найти. Но тогда придётся кому-то возвращаться в дортуар.
– Никто не даст спички, – покачал головой Селиг. – Ты же знаешь. Я бы, например, ни с кем бы не стал делиться.
– И я, – поддержала Селига Сирка.
– А я бы поделился спичками, – резко произнёс Аарон. – Мы все должны держаться друг друга. Мы одни в этом мире, что нас ждёт дальше – неизвестно, но пока мы способны оставаться теми, кем являемся. Неужто вы хотите запомниться другим жадными и эгоистичными существами, дрожащими за свой комфорт? Плевать, что скажут другие. Не важно, что нас не поймут, не примут стремления поддерживать и помогать друг другу. Но вдруг, – он опять зашёлся кашлем, и не скоро смог продолжить говорить, – вдруг найдётся хоть один человек, который поймёт смысл в том, чтобы отдать соседу по дортуару последнюю спичку или кусок хлеба, и тогда, быть может, через какое-то время появится ещё один человек, а потом ещё и ещё. Должно же это когда-то закончиться. Весь этот ужас.
Сирка и Селиг молчали, не зная, что сказать. Оба понимали, что Аарон прав. Здесь, в этом месте, ничто так не помогало выжить, как плечо друга, пусть и слабое.
***
Это был самый обычный детский дом. Таких по государству было тысячи. Однотипные огромные здания из кирпича с деревянными чердаками, окруженные забором и колючей проволокой, по которой неизменно пускали ток. Как правило, детские дома располагались посреди лесов, и лишь некоторые строились в полях или степях.
Сирка первая попала в этот дом. Ей было четыре, и она смутно помнила, как её и пару десятков других детей везли на корабле. Женщины, которые их сопровождали, были злыми и раздражительными, и за каждый вздох, плач или жалобу они нещадно лупили четырёхлетних малышей длинными палками. Везли их долго, около пяти дней, и всё это время им запрещали подниматься на палубу, общаться, жаловаться. К вечеру первого дня все дети умоляли «воспитательниц» дать им воды и еды, но те лишь качали головами и жёстко говорили:
– Свой паёк вы уже получили. Ждите утра.
Вечером пятого дня они прибыли на место. Стройным рядом, прижимая к груди узлы со скудными пожитками, дети спустились по трапу на берег. Они оказались на небольшой пристани: несколько маленьких деревянных домов, лодки, привязанные к пирсу и слегка покачивающиеся на воде, вдали, на холме, виднелись дома. Неужели они теперь будут жить там? А вдруг… Сирка споткнулась. Вдруг их привезли к родителям? Возможно, в одном из тех домиков её ждёт мама.
– Ну же, пошевеливайтесь! – грубый голос воспитательницы заставил вздрогнуть мечтающую Сирку.
К детям подъехало пять грузовиков. Худой мужчина, одетый в чёрную военную форму, с кривым носом подошёл к воспитательницам, и те, протянув ему какие-то бумаги, пошли обратно к кораблю. Испуганные дети было бросились за ними, но резкий, с хрипом, голос незнакомца пригвоздил их на месте:
– Стоять! Кто двинется с места без разрешения – получит пулю в лоб. – Он опустил взгляд на листы бумаги у себя в руках и резко выкрикнул: – Керн, 14562!
Мальчик, стоящий перед Сиркой, испуганно втянул голову в плечи, и медленно поднял дрожащую руку.
– Иди сюда, – приказал военный, и Керн 14562, спотыкаясь, подошёл к нему. Военный сверил написанное на бумаге с нашивкой на одежде мальчика, а затем указал на один из грузовиков.
Возле машин уже стояли люди: несколько мужчин и одна женщина. Все, как один, одетые в чёрную форму, бритые налысо, на груди у каждого нашивка с номером. Когда Керн подошёл к нужному грузовику, один из мужчин с лёгкостью поднял его в воздух и запихнул в кузов.
Тем временем военный продолжил вызвать детей. Один за другим они выходили и проходили к указанному грузовику. Сирка была предпоследней. Подойдя к военному, она тихо спросила:
– Вы нас везёте к родителям?
Военный на миг опешил, а затем, не замахиваясь, ударил её по лицу. Сирка упала на землю и больно ударилась плечом. Её узелок упал рядом, и что-то застряло у девочки в горле. Ей захотелось до конца жизни так лежать на земле и смотреть на тёмную ткань, в которой было завёрнуто всё её имущество. Но чужие грубые руки резко поставили её на ноги и подтолкнули к грузовику. Женщина без особых усилий посадила её внутрь, через секунду в девочку прилетел её узелок.