Сабрина
Шрифт:
— Это ты по доброте душевной говоришь — чтобы меня утешить.
— Ничего подобного. Твой дом мне очень нравится.
— К сожалению, у меня почти нет мебели.
— Все необходимое у тебя есть. — Дерек помолчал, потом добавил: — А еще в твоем доме полностью обставленная гостевая комната. Не пойму только, почему ты уделила такое внимание комнате для гостей?
— Почему это тебя волнует? — спросила она с улыбкой.
— Я не для того столько времени ждал встречи с тобой, чтобы спать в комнате для гостей, — сообщил он загробным
Она зачерпнула ладонью воды и плеснула ему на грудь.
— Это не для тебя. Это для моих гостей.
— Значит, я не гость?
— Нет.
— Кто же я в таком случае?
У нее на губах появилась застенчивая, нежная улыбка.
— Любимый человек. Любовник, если хочешь.
Ответ ему понравился. Как понравилась и улыбка, с какой она сообщила ему свое мнение. Приподняв ее лицо за подбородок, Дерек спросил:
— Так для кого же ты отделала эту комнату?
— Для брата. В последнее время он что-то ко мне зачастил.
— С чего бы?
— Не знаю точно, — сказала Сабрина. — Но похоже, он стал уставать от одиночества и захотел вновь обрести семью.
— А как же ваши родители? Твоему братцу добраться до них куда легче, чем до тебя.
— Это не одно и то же. Не знаю, как тебе объяснить, но мне кажется, он без ума от этого места. Он ничего особенного здесь не делает. Просто сидит на крыльце и думает о чем-то своем. А еще задает мне вопросы — спрашивает, о чем я думала и что чувствовала, когда была ребенком или подростком.
— И что ты ему на это отвечаешь?
— Говорю, что хотела бы, чтобы наша семья была похожа на все прочие. И чтобы члены нашей семьи были добры и внимательны друг к другу.
— А он что?
— Отвечает, что я ничем не отличаюсь ни от него, ни от матери, ни от отца. Но все они так одиноки, Дерек. Правда, каждый на свой манер, но одиноки.
— Ты не одинока, — тихо сказал Дерек.
Он поцеловал Сабрину в губы, а потом стал ласкать под водой ее тело — так легко и нежно, что она поначалу не могла понять, что ее ласкает: то ли струи воды, то ли его нежные руки. В любом случае, она ощутила нарастающее возбуждение, которое требовало выхода. Отодвинув Сабрину от себя так, чтобы она опиралась спиной о стенку ванныы, Дерек раздвинул ей ноги, соединил их у себя на талии вошел в нее — мягко и нежно.
На этот раз они предавались любви неторопливо, отдаляя ее кульминационный момент. А потом, немного понежившись в теплой воде, выбрались из ванны. Завернувшись хровые полотенца, они, не выпуская друг друга из объятий, направились в спальню Сабрины, упали на постель и провалились в сон.
Когда они проснулись, было уже темно и ехать за продуктами не имело никакого смысла. Но никто из них не испытывал по этому поводу сожаления. Как выяснилось, у Сабрины кое-какие продукты в кухонном шкафчике все-таки имелись.
— Боюсь, ты останешься голоден, — сказала она, вскрывая пакетик с сухим супом.
Дерек уже налил в кастрюльку
— Не так уж и плохо, — сказал он, отбирая пакетик у Сабрины и высыпая его содержимое в жидкость. — Лично мне нравится суп-пюре с брокколи. Да и тебе, наверное, раз ты его купила.
— Ты заслуживаешь лучшего. Мне следовало подготовиться к твоему приезду.
Дерек поставил кастрюльку на плиту, зажег газ, после повернулся к Сабрине и обнял ее за плечи.
— Это Моя вина. Я не предупредил о своем приезде. С каной стати тебе было готовиться?
— Мне не раз приходило в голову, что надо сделать небольшой запас продуктов, но сначала кухня была не готова, а потом… потом меня стал мучить страх.
— Страх? Это еще почему?
— Знаешь, как бывает? Готовишься к вечеринке, а никто к тебе не приходит.
— Уж не потому ли у тебя в доме нет комнаты для Ники?
Она вздрогнула, сглотнула, но глаз в сторону не отвела.
— Нет. Я хотела, чтобы ты приехал, но из-за суеверия решила никаких приготовлений не делать. С Ники другое дело. Я не уверена, что хочу… — Она так и не закончила фразы, поскольку мысль, которую она собиралась высказать, показалась ей слишком жестокой.
Дерек, однако, понял ее по-своему.
— Тебе просто не хочется снова взваливать себе на плечи труды по уходу за больным ребенком. Это можно понять, так что нечего этого стыдиться.
— Но ведь он мой сын, и я его люблю. Подчас то обстоятельство, что я отдала его в приют, причиняет мне не меньше страданий, чем я испытывала раньше, когда за ним ухаживала. Да, я думала о том, чтобы приготовить и отделать для него комнату, но потом поняла, что ежедневное созерцание пустой детской будет сводить меня с ума. Поэтому я решила, — тут она снова сглотнула, а глаза у нее затуманились от слез, — вспоминать о нем как можно реже. Такого рода воспоминания разрушительно действуют на мою психику, а ведь мне надо жить дальше.
Дерек одной рукой обнимал ее за плечи, а другой помешивал суп.
— Хотелось бы тебе завести второго ребенка?
— Я не могу.
— Это в каком же смысле? Ты не в состоянии больше рожать?
— В эмоциональном смысле — вот в каком. Как я могу дать жизнь второму ребенку, зная, что случилось с первым.
С минуту поколебавшись, он сказал:
— Как ты заметила, я не предохранялся.
— Ничего страшного. Я вставила себе спираль.
Дерек снова помешал суп.
— Второй ребенок может родиться абсолютно нормальным.
— Или таким же, как первый.
— Это тебе сказали врачи? — Поскольку она промолчала он продолжил расспросы: — Нет, в самом деле, они говорили тебе, что такое возможно?
— Говорили.
— И каковы же, по их мнению, шансы, что у тебя может родиться ребенок с дефектом во второй раз?
— Довольно скромные, но это не важно. Даже если это шанс на миллион, я все равно не стану рисковать.