Сад Четырех Рек
Шрифт:
Но поскольку Адам молчал, продолжая таращиться на свою "даму", а та краснела, стреляла глазами, хихикала и смущенно крутила на пальце длинный шелковый локон, Бог снова попытался помочь человеку вернуть трезвость мысли:
– Нравится тебе Наш подарок?
– Ага.
"Богатое выражение благодарности для Царя природы, нарекшего имена всем земным созданиям!" – хмыкнул наблюдающий эту сцену издалека Светозарный.
Ангелы не могли упустить такое событие, но им пока запрещено было появляться и вмешиваться.
"Давай, шевели глиняными мозгами! Как мы ее назовем?"
Хотя Бог погрозил умнику-архангелу пальцем, умоляя не нарушать момент знакомства, Адам услышал этот голос, и принял его за вопрос Отца.
– Имя? – нерешительно протянул он. – Нет, я не смею. Я ведь ее совсем не знаю… Она такая… Она – моя дама… – Адам поклонился женщине. – Потому оставит человек отца и мать и прирастет к жене своей, и будут двое – одним телом, одной душой, и…
– Тьфу ты, кажется, рано Я ее показал, – с досадой заметил Бог. – У него мозг не проснулся полностью. Ладно, детки, вы тут пока пообщайтесь… Дама! Как тебя там … В общем, Я на тебя надеюсь. Присмотри за этим… Да! И не забыть дать вам заповедь: "Не сотвори себе кумира!" Но это позже…
Надо же, такое незначительное усовершенствование одной грани и такой эффект!.. – задумчиво говорил Бог, уже не надеясь, что люди его услышат. Творец поспешил удалиться и отдохнуть от трудов праведных.
*****
"Потрясающий эффект!" – думал Светозарный о том, что видел в саду. Первоангел в последнее время предпочитал размышлять наедине или отводить душу в беседах с теми, кто отказался принимать участие в решении о человеке. Эти немногие ангелы и дальше охотно выслушивали чужое мнение о новом творении, и постепенно стали разделять недовольство Светозарного. Недовольство было хотя бы в том, что из-за "райского малютки" теперь даже ангелы вынуждены думать о времени. Неслыханно! Все на небесах отлично знали, что пошел Седьмой день от начала новой затеи Творца. Второй день существования человека.
В этот день Бог отдыхал, на удивление не сотворив ничего нового, довольствуясь созерцанием Эдема издалека. Наступило затишье. Как все теперь были уверенны – временное.
"Весьма впечатляющий эффект", – напряженно думал Светозарный.
Вообще-то, ему не доставляло удовольствия непрестанно думать о "глиняном болване", но и остановиться ангел не мог. Его притягивало всё, связанное с его "соперником". Смешно было считать, что Бог любит именно его больше всех ангельских созданий, но Светозарный привык считать именно так. И с ним мало кто спорил, даже братья-архангелы дразнили его не иначе как "первоангел" и только иногда – "умник". Но признать, что место любимого создания он уступил этой глиняной бесхвостой обезьяне, было невыносимо. И что теперь? Теперь возник второй человек! Как будто одного всем мало было!
Но что-то в этом втором крайне интересовало первоангела. И наконец он понял, в чем разгадка. И даже засмеялся. Со стороны его смех показался самому Светозарному каким-то слишком резким и чужим. Он тут же оглянулся и поднял крыло, скрывая торжествующую улыбку. Но его никто не видел. Все отдыхали.
"Адам вёл себя с дамой очень странно. И даже не посмел наречь ей имя. Значит, он признал женщину своей госпожой? При ней он даже не отличил мой голос от голоса Отца! Так-так… Выходит, во вселенной сейчас есть только два создания (кроме Бога), кто не поклонился человеку как главному наследнику Царства Божьего. Она и я! А что, если бы нам объединиться? Или, что будет, если она поклонится мне? Эффект мог бы получиться ещё забавнее… А почему бы нет? Избавиться от человека с помощью другого человека… Да, это тонкий ход. Задумано неплохо! Ай-да я!"
В восторге Светозарный слетел поближе и описал над садом несколько кругов. В этот момент Адам рассказывал своей новой помощнице о правилах Эдемской жизни и проводил экскурсию по саду. Дама иногда слушала, иногда с живостью начинала угадывать и обсуждать предназначение и имена отдельных растений и животных, а иногда рассеянно смотрела на темную тучку, движущуюся в небе. Дама ещё не знала всех видов птиц, но чувствовала в сердце твердое убеждение: ЭТО НЕ ПТИЦА. И отчего-то ей становилось тревожно.
*****
– Где тебя носит? – удивленно спросил архангел Михаил архангела Светозарного.
– Тебе-то что? – брат отмахнулся широким крылом и поплатился: Михаил как самый сильный поймал его за край крыла и повернул к свету.
– Смотри! У тебя перья черные, как у вороны! Где можно было так обгореть?
– Не твое дело! Пусти! – Светозарный со злостью выдернул крыло. Его самого уже второй день тайно беспокоил этот темный налет на перьях, прежде слепящих светом. За них он получил от Бога свое имя и любил при случае покрасоваться, спрашивая всех, у кого самые впечатляющие крылья, у него, или у огненных серафимов?
Начинался общий спор, мелькание крыльев, вспышки и клёкот, как на птичьем базаре. Выигрывал, обычно, архангел Уриил – единственный из архангелов, чьи крылья были красными, а маховые перья полыхали пламенем.
С тех пор, как Бог создал павлина и райских фениксов, эта игра вышла из моды. Но своими крыльями Светозарный по-прежнему дорожил. Поэтому был зол на Михаила, который заметил серый оттенок и черные края маховых перьев, словно на них осела угольная пыль.
– Есть дело, – сообщил Михаил. – Отец нас ждет. Он кое-что придумал…
– Опять?! – почти простонал Светозарный. На него на лету обернулись несколько херувимов. Архангел сообразил понизить голос, но недовольства срочным вызовом не скрывал: – Я не пойду.
– Что так?
– Устал!
– От Его идей? – Гавриил, который оказался рядом, мгновенно отреагировал на тон брата.
– Нет, что ты, – спохватился Светозарный. – Долго летал. Крылья не держат. Устал, как то четвероногое, которое наш глиняный малютка вечно таскает за собой по всем концам Эдема.
– Этот зверь называется "собака", – снисходительно заметил Михаил. – Даже я выучил!
– Друг человека, – со смехом подтвердили другие ангелы.
– Да пусть дружит с кем хочет, – вальяжно отмахнулся Светозарный. – Мне что?
– А то, что мог бы хоть раз слетать, представиться наследнику нашего царства, – проницательно заметил Гавриил, не сводя острых глаз с лица Первоангела.
– Успею ещё. Куда он денется? – так же лениво, как и прежде откликнулся Светозарный, старательно зевнул и полетел в свою заоблачную башню. Он двигался в сторону противоположную той, куда спешили остальные братья, и чувствовал себя на их фоне каким-то уж слишком темным. Надо придумать что-то с этими перьями! Мелом их натереть, что ли?