Сад зеркал
Шрифт:
– А от чего дядя умер? Надеюсь, не от того же, – я кивнул на мумию.
– Да не. Тут когда недели три назад зыбучие пески приключились, он как раз в магазин ходил за продуктами. Тут рядом за углом. Вот одним из первых под раздачу и угодил. Затянуло его вместе с покупками. Быстро затянуло. Никто даже ничего сделать не смог.
Я хлопнул себя по коленям и поднялся с табурета.
– Значит, так, мне здесь больше делать нечего. Когда спецы с телом закончат, результаты мне сразу скиньте или Нику.
Красавчег нахмурился, почесал небритую щеку и выругался шепотом.
Мы вышли из дома, прошли мимо беззаботно болтающих о наболевшем кентавров и погрузились в машину.
Ник хотел было сразу ехать ко мне, но я настоял на другом. И
Ничего толком не изменилось. Кентавры в дцатый раз отутюжили территорию школы пешим строем с металлоискателями, магоулавливателями и прочими хитрыми приборами. Одинаковые с лица учительницы хлопотали вокруг Магистра, то чай ему на подносе с пряниками в кабинет, то корвалола накапать, то мокрое полотенце остудить горячий лоб, но старый Учитель был непреклонен. Он сидел в своем кабинете, отгородившись от всего мира, и корил себя за то, что недоглядел, прошляпил.
Когда мы вошли в кабинет, Магистр поднял на нас полный страдания взгляд и спросил заплетающимся от тревоги языком:
– Вы их нашли?
На ступенях школы стояли и сидели встревоженные родители, которые никак не могли понять, куда подевались их дети и что делает полиция, чтобы их нашли. Не случалось еще такого на Большом Истоке, чтобы дети пропадали.
У нас, конечно, часто неспокойно. А как по-другому? Каждый альтер при своем таланте. Все одаренные, и каждый по-своему. А где одаренность, тут и самолюбие, которое вечно ущемлено. Как же так, соседу по дому, парте, столику в баре вечно везет, ему все почести и улыбки публики, ему каждая девушка рада, а что мне – жалкие объедки. А у меня, может, талант больше и шире, ни в один дверной проем не пролезает. А где ущемленное самолюбие, там вечно конфликты вспыхивают. Ни дня не проходит, чтобы парочка альтеров талантами не померилась на потеху публике на улице, в ресторане, в борделе у Матушки Змеи – или просто у себя в квартире, пока никто не видит. А нам с кентаврами разнимай, нам это дерьмо большой ложкой вычерпывай, пока котел не остынет. Всегда так было. Тяжело, когда на одном районе каждый первый гений, похуже чем банка с ядовитыми пауками, которые друг друга ненавидят. Но в то же время у нас все по-доброму. Даже если вчера подрались двое – сегодня, глядь, уже сидят за одним столиком да темное потягивают в удовольствие. А что делать? Мы на одном корабле, и не важно, как он называется, главное, что с него не убежать.
Но так чтобы дети пропадали, такого еще не случалось. И ведь неясно, с какой стороны за дело браться. Подбрось да выбрось, и что я, дурак старый, Магистра в ту ночь не послушал? Поздно воевать с ветряными мельницами, когда вся мука помолота да рассыпана по мешкам.
В школе мы ничем больше помочь не могли, и Ник Красавчег отвез меня домой. От стаканчика виски на крыльце он отказался, сослался, что дел невпроворот, и умчался в участок.
Остаток дня прошел без происшествий. В одиночестве я дружил сначала с одним стаканом виски, а потом под хорошую вкусную трубку уже и с тремя. Пытался читать, но в голову ничего не лезло. Мысли путались, ускользали от книжных пожелтевших страниц да стремились на волю. Детей жалко, Магистра жалко, но главное – злило, что я ничего не мог поделать. Кентавры уже опрашивали родителей пропавших. Шли допросы учителей, но пока оставалось только сидеть в кресле, любоваться осенним закатом, хлестать виски в одиночестве да ждать результатов оперативной работы.
Утро началось с новостей. Я ничего не имею против свежих новостей за чашечкой крепкого кофе, но все же предпочитаю их в печатном виде или хотя бы в трезвом. Но сегодня меня ждал сюрприз в семь часов утра в виде в дымину пьяного Зеленого, усиленно жмущего на мой дверной звонок толстым пальцем. За его спиной маячил трезвый и оттого злой Злой.
Первым делом я хотел их убить. Вторая мысль была отправить их ко всем чертям, желательно надолго. Потом я все-таки проснулся и сообразил, зачем они пожаловали ко мне в такую рань.
Пришлось впустить визитеров. Я проводил их в кабинет, попросил подождать пять минут, пока переоденусь. Нехорошо о делах разговаривать в халате на голое тело, который к тому же все время норовит распахнуться. Правда, я вряд ли шокирую своей обнаженкой Зеленого со Злым, но устраивать им стриптиз за бесплатно совсем не хотелось.
Одевшись, я заглянул на кухню за парой бутылочек ледяной минеральной воды. Приложив их ко лбу, я тут же уверовал в гармонию мира, в счастье для всех даром и возлюбил ближнего своего в лице Зеленого и Злого. Они сидели в кресле рядом с таким видом, словно собирались наброситься друг на друга разъяренными кошками. Зеленый и Злой вечно так, то ссорятся, то мирятся, то дерутся, то пьют на брудершафт контрабандное.
– Подбрось да выбрось, с чем пожаловали? – недружелюбно спросил я.
О каком дружелюбии может идти речь в семь утра.
Обогнув рабочий стол, я плюхнулся в кресло, поставил на стол бутылки, откупорил одну из них и жадно присосался.
Зеленый дернулся, судорожно сглотнул, но промолчал.
– Мать твою волшебницу, преподобный, сам же попросил полетать по окрестностям, вот мы всю ночь патрулировали. А поутру сразу к тебе, – сказал Злой и оскалился.
Этот смертельный оскал у него за улыбку идет.
– И что углядели? – спросил я.
Зеленый со Злым меня просто так тревожить не станут. Если пришли, значит, след есть.
– Я не спецом, – всхлипнул Зеленый, шмыгнул носом и шумно икнул.
– Не ссы, лягуха, – приободрил друга Злой.
– Это он о чем? – насторожился я.
– Тут такое дело, – замялся Злой.
А Зеленый смотрел на меня враждебно, словно увидел во мне очередного критика своего творчества. Очень уж Зеленый критики не любил.
– Мы вчера утром, еще до твоего приезда, по делам мотались. И когда над улицей Вязов пролетали, Зеленому очень приспичило, а времени на посадку не было. Да и до ближайшего сортира далеко. Вот Зеленый и облегчился с воздуха на один домик. А вечером телик смотрим. Аллилуйя Джаффар, тот домик показывают. А там один альтер кони двинул, говорят, усох на корню. Вот теперь Зеленый боится, что его за это повяжут. Если уж не как преступника, то как соучастника точно. Я его и так убеждал, что он тут никаким боком. Но уж если Зеленый чего решил, то выпьет обязательно. В результате к утру его развезло, – разъяснил Злой, виновато разведя руками.
Нет, Зеленый, конечно, очень ядовитый тип. В особенности если «Протоки № 3» переберет, но чтобы людей в мумии превращать, ни в жизнь не поверю.
– Кончать дрожать, подбрось да выбрось, ты тут ни при чем, – объявил я, припав к бутылке минералки.
Все-таки третий или пятый стакан виски (точно не помню) был лишним. Но очень уж детей (и себя!) жалко было.
– Обещаешь, преподобный? – с надеждой в голосе спросил Зеленый.
Злой хлопнул его по плечу и ободряюще оскалился.
– Слово даю. Но чтобы мне больше на район не поливать. Узнаю, заставлю улицы с шампунем вручную мыть.
– В последний раз, преподобный, клянусь, я не спецом, – побожился Зеленый и закусил губу с видом раскаявшегося злодея.
– А теперь рассказывай, что такое углядели? Вы же меня утром не ради спасения души Зеленого побеспокоили?
– Обижаешь, преподобный, – рванул рубаху на груди Зеленый. – Мы полетали то тут, то там. И вроде все в порядке. Все как обычно. То тут приключение на чью-то голову, то там трамтарарам, в общем, ничего необычного. Но потом Зеленый заметил, что многовато сухостоя на улицах появилось. То одно дерево голое стоит, то второе мертвая палка. Попытался воздействовать, но ничего не получилось. Мы сначала решили на пустяки не отвлекаться, но потом я заметил, что все деревья сухие в одном районе стоят. И я вспомнил, что ты про детей пропавших говорил. А деревья-то да трава пожухлая как раз в районе школы наблюдаются. Словно источник засухи прямо в школе засел.