Сад.Притча

Роуч Геше Майкл

Я закрыл глаза и вошел в состояние покоя. Здесь, в этом тихом Саду, здесь, в Саду моей златовласой богини, я наконец… снова услыхал его жизнерадостный голос.

–  Спокойной ночи! Ты зачем глаза-то закрыл, а?!
– прямо мне на ухо гаркнул этот… великий Мастер медитации.

Я открыл глаза и сфокусировал взор на каменном узоре стены, что была прямо перед нами.

–  Ну вы, ребята, даете! Вы вообще чем тут созерцаете - умом или глазами?
– спросил надоедливый Мастер.

Я злобно взглянул на него:

–  Давай уже разберемся раз и навсегда: с закрытыми нельзя, с открытыми нельзя, с какими же тогда можно?

–  Учись, студент, -

ответил он и сел, держа голову прямо. Его глаза были наполовину прикрыты, а взгляд направлен вперед и слегка вниз. Я понял, что все дело было именно в том, что этот взгляд ни на чем не фокусировался, как будто Мастер был погружен в мечтательную задумчивость.
– Если будешь слишком сильно отвлекаться, то глаза лучше закрыть, но помни, что твой ум привык засыпать именно в таком их положении, поэтому так созерцать очень непросто. Постарайся все же не открывать глаза слишком широко, иначе начнешь таращиться вокруг, считать ворон и все такое. И позаботься о том, чтобы перед тобой была простая стена, или ткань в один цвет без узоров, или что-нибудь еще в этом роде, чтобы ничего не двигалось и чтобы взгляду не за что было зацепиться, - короче, чтобы ум ни на что не отвлекался.

Я сделал все, как он сказал, и почувствовал, как мой ум входит в чистое состояние концентрации. Я совсем уже приготовился очистить ум от мыслей, сделать его пустым…

Однако Камалашила уже снова был на ногах и бегал взад-вперед.

Надежда когда-нибудь посозерцать с этим величайшим Мастером медитации окончательно покинула меня.

–  Ну что еще тебе надобно, старче?
– Я все еще пытался шутить.

–  Что это? Ты ничего не слышишь?
– спросил он тревожным голосом.

Я снова прикрыл глаза и прислушался, но ничего не было слышно, кроме такого знакомого робкого журчания фонтана.

–  Это всего лишь фонтан, вон там, у стены, - ответил я.

–  Я пошел!
– воскликнул он, наклонился над скамьей и принялся собирать чашечки.

–  Что?!
– вскочил я на ноги.
– Потратить столько времени на подготовку, а теперь просто взять и уйти? Останься хоть на пару минут, дозволь мне посозерцать рядом с тобой, раз уж пришел!

–  Невозможно, - заявил он.
– Шумно, слишком шумно. Не годится для созерцания. И как это я раньше не заметил? Невозможно созерцать под этот грохот.
– Он указал на раздражавший его фонтан.

–  Да не так уж он и шумит, - сказал я.
– Давай хоть попробуем.

Камалашила серьезно посмотрел на меня:

–  Ты просил меня показать тебе Путь. Я сказал, что без созерцания нет и Пути. Теперь выбор за тобой: либо милый твоему сердцу фонтанчик, либо медитация. Либо твоя нынешняя жизнь, ведущая в никуда, своей бессмысленностью повторяющая жизнь твоей матери, либо Свобода. Свобода или фонтанчик! Ты теперь всегда будешь стоять перед таким выбором. Ну и стой, а я пошел.

В отчаянии я посмотрел вокруг и вдруг увидел кирпичи, из которых был выложен поребрик вокруг ствола чинары. Я быстро схватил один из них и накрыл им отверстие фонтана. Вода остановилась.

–  Ну пожалуйста, давай уже теперь созерцать вместе!
– смиренно попросил я.

–  А почему нет-то?
– хихикнул Мастер. И мы оба умиротворенно уселись на траве, собираясь обрести еще большее спокойствие.

И вот прямо на моих глазах этот жизнерадостный коротышка совершенно преобразился. Левая рука легла ладонью вверх, на нее опустилась правая. Большие пальцы, слегка приподнятые над ладонями, соприкоснулись. Его сияющее лицо мгновенно изменилось,

теперь оно выражало саму серьезность, было полностью расслабленным и умиротворенным. Оно излучало покой, который, казалось, вобрал в себя весь Сад, превратив его в обитель абсолютной тишины. Это был тот покой, которого я жаждал, тот покой, которого моя суетная жизнь никогда мне не позволяла испытать, поэтому я с готовностью уселся рядом с Мастером.

Однако безмолвия его хватило ненадолго - всего на несколько секунд. Вскоре он зашептал:

–  А мы уже говорили с тобой о разминке?

–  Говорили-говорили.
– Я старался не говорить громче, все еще надеясь, что он снова вернется к созерцанию.
– И не только говорили, но и проделали ее, забыл?

–  Да я не про ту разминку, - прошептал он в ответ, - я про совсем другую.

–  Что ты имеешь в виду?
– испуганно спросил я, ожидая, что он вотвот вскочит на ноги и снова весело запрыгает вокруг. Однако Мастер продолжал сидеть и оставался серьезным, на этот раз наставляя меня лишь словами.

–  Прежде чем ты войдешь со мной в состояние истинного созерцания, ты должен приготовить свои мысли. Иначе отстанешь и заблудишься.

–  Научи меня, Мастер.

–  Сперва научись внимательно следить за дыханием. Посмотрим, сумеешь ли ты сделать хотя бы десять вздохов, не отвлекаясь умом.

Запомни, одним вздохом здесь считается цикл выдох-вдох, а не наоборот, как ты привык. Так вот попробуй досчитать до десяти вздохов; поначалу ты не сможешь так долго удерживать свой ум, обязательно начнешь считать ворон, а не вздохи.

Я попробовал и сразу понял, что он прав. Мне и до четырех-то не удавалось сосчитать, как мои мысли разбегались по Саду, летели к ней…

–  Довольно, - прошептал он через несколько минут.
– Сущность этой дыхательной практики состоит всего лишь в том, чтобы успокоить твой ум, осторожно вытащить его из вихря твоих суетных мыслей и начать сосредоточивать его внутри. Подсчет вздохов - это не самоцель и не путь к освобождению. Теперь вспомни, зачем ты здесь: ты ищешь Путь; насколько мне известно, ты хочешь найти ответы на вопросы о смерти одной замечательной женщины и о той мудрости, с которой тебя познакомила другая. Ты должен понять прямо здесь и сейчас, что больше нигде нельзя получить ответы на эти вопросы, да их никто, по сути-то, больше нигде и не задает. Дети спрашивают, почему хорошие люди должны страдать и умирать, а взрослые учат их не задавать больше глупых вопросов, потом эти дети сами вырастают и говорят уже своим детям: «На эти вопросы нет ответов». Четко определись, зачем ты будешь созерцать со мной. Не сходя с этого места, прими решение, что будешь созерцать ради настоящей цели, ради высшей цели, что будешь искать эти ответы на Пути. Не стремись к другим, меньшим целям: не трать свою жизнь попусту, не теряй даже тех нескольких минут, что мы проведем здесь вместе.

Я обдумал его слова и понял их истинность, почувствовал радость и правоту в таком созерцании ради великой цели.

–  А сейчас, прежде чем мы начнем созерцать, пригласи Просветленных; пригласи своего Коренного Учителя, представь, что все они пришли сюда для помощи и водительства.

Ты пока не можешь их увидеть, но - какие твои годы!
– потом обязательно увидишь. Если они вообще есть, если они те, за кого мы их принимаем, то они обязательно услышат твой мысленный призыв и непременно придут. А теперь обратись к ним со всей искренностью, с глубоким почтением пригласи их, и они непременно придут.