Сады Луны
Шрифт:
– Будет еще кровь, – пробормотал он, огибая угол и подходя к скупо освещенной двери корчмы Феникса. – Но в конце она падет, и с ее падением воспрянет старый друг.
Когда он был уже возле самой корчмы, из соседнего темного переулка выступила вперед фигура. Раллик остановился. Человек жестом поманил его и шагнул назад во тьму.
Раллик пошел за ним. В переулке он задержался, ожидал, когда глаза привыкнут к темноте.
Человек, стоящий перед ним, вздохнул.
– Твоя вендетта, похоже, спасла тебе жизнь этой ночью, – сказал он
Раллик облокотился на стену и скрестил руки.
– Неужели?
Глава клана Оцелот подошел ближе. Его узкое рябое лицо приобрело свое обычное хмурое выражение.
– Сегодня ночью началась бойня, Ном. Ты ничего не слышал?
– Нет.
Тонкие губы Оцелота изогнулись в привычной невеселой усмешке.
– Война началась на крышах. Кто-то убивает наших. Меньше чем за час мы потеряли пятерых дозорных, а это означает, что убийц несколько.
– Без сомнения, – отозвался Раллик, чувствуя, как сырость от камней, из которых была построена корчма, ощущается сквозь его плащ и обдает холодом тело. Дела Гильдии вечно наводили на него тоску.
Оцелот продолжил.
– Мы потеряли такого человека, Тало Крафара. И еще одного главу клана.
Говоривший бросил быстрый взгляд через плечо, словно ожидая предательской стрелы в спину.
Несмотря на присущее ему и почти полное равнодушие, Раллик удивленно поднял брови при последних словах Оцелота.
– Должно быть, они недурно работают.
– Недурно? Все свидетели мертвы, таков итог ночи. Они не делают ошибок, эти сволочи.
– Все делают ошибки, – пробормотал Раллик. – Воркейн уже вышла?
Оцелот покачал головой.
– Еще нет. Она очень занята с главами кланов. Раллик нахмурился, невольно заинтересованный.
– А не может это все быть вызовом для Воркейн? Может быть, это внутренние интриги?
– Ты что, думаешь, мы тут все идиоты, Ном? Эта версия сразу же возникла у Воркейн. Нет, это не происки внутри Гильдии. Тот, кто убивает наших людей, – он вне Гильдии, вообще не из города.
Внезапно ответ показался Раллику очевидным.
– Тогда это Коготь империи.
Хотя и с большой неохотой, Оцелот признал такую возможность.
– Похоже, – проскрипел он. – Они всегда хотели быть лучше, ведь так? Но зачем им охотиться на Гильдию? Им разумнее было бы избавляться от знати.
– Ты хочешь, чтобы я гадал о мотивах империи? Лидер клана моргнул, лицо его сделалось еще более хмурым.
– Я пришел предупредить тебя. И это одолжение, Ном. Пока ты занят своей вендеттой, Гильдия не обязана оберегать тебя. Это – одолжение.
Раллик оттолкнулся от стены и пошел к выходу из переулка.
– Одолжение, Оцелот? – Он негромко рассмеялся.
– Мы готовим хитрую ловушку, – сказал Оцелот, преграждая Раллику путь. Он указал на корчму Феникса. – Покажись там. Не сомневайся, что это для твоей же пользы.
Раллик бесстрастно поглядел на Оцелота.
– Приманка.
– Сделай это.
Ничего не ответив, Раллик вышел из переулка,
– Что-то родилось в ночи, – сказал Крон после того, как Турбан Орр ушел. Воздух вокруг Ворона засветился, когда он начал принимать свой обычный вид.
Барук подошел к столу с картами, сложив руки за спиной, чтобы унять дрожь, охватившую его.
– Ты тоже почувствовал, – он замолчал, затем вздохнул. – Одно к одному. Похоже, горячие настают времена.
– Концентрация магической силы говорит о том же, – сказал Крон, поднимаясь, чтобы размять крылья. – Черные ветры собираются, алхимик. Берегись их смертоносного дыхания.
Барук пробурчал:
– И ты их гонишь, предвестник несчастий.
Крон рассмеялся. Он вперевалку направился к окну.
– Мой хозяин приближается. У меня есть еще поручения.
Барук обернулся.
– Позволь я сам, – сказал он, делая некий жест, от которого окно распахнулось.
Крон взлетел на подоконник. Он повертел головой в разные стороны и покосился одним глазом на Барука.
– Я вижу в гавани двенадцать кораблей. Одиннадцать из них охвачены пламенем.
Барук замер. Он не ожидал пророчеств. Сейчас ему стало не по себе.
– А двенадцатый? – голос его упал до шепота.
– Я вижу его в вихре искр, заполнивших собою все небо. Искры кружатся, кружатся вокруг последнего корабля, – Крон помолчал. – Все еще кружатся.
И он улетел.
Плечи Барука опустились. Он повернулся к столу и принялся изучать по карте одиннадцать когда-то Вольных Городов, живущих теперь под флагом империи. Оставался только Даруджистан, двенадцатый и последний, не отмеченный пока еще красно-серым флагом.
– Закат свободы, – пробормотал он.
Внезапно стены вокруг него застонали, Баруку показалось, что на него давит невыносимая тяжесть. Кровь прилила к голове, его пронзила боль. Он ухватился за край стола, чтобы удержаться на ногах. Светящиеся шары соткались из воздуха и повисли под потолком, потом погасли. Алхимик услышал из тьмы скрежетание по стенам, казалось, гигантская рука накрыла здание. Внезапно напряжение исчезло. Барук поднял трясущуюся руку, чтобы утереть пот со лба.
За его спиной раздался мягкий голос:
– Приветствую тебя, верховный алхимик. Я повелитель Лунного Семени.
Все еще склоняясь над столом, Барук закрыл глаза и кивнул.
– Не надо титулов, – прошептал он. – Зовите меня, пожалуйста, Баруком.
– Я хорошо чувствую себя в темноте, – сказал гость. – Это не причинит тебе неудобства, Барук?
Алхимик издал невнятный звук. Детали карты перед ним четко вырисовывались, подсвеченные холодным голубым сиянием. Он повернулся лицом к пришедшему и вздрогнул от испуга, когда осознал, что высокая фигура в плаще излучает не больше живого тепла, чем неодушевленные предметы в комнате. Но в любом случае, он очень ясно различал черты лица гостя.