Сады Луны
Шрифт:
Разведчик вздрогнул от удивления. Он принял роль, которую от него ждали, так толком и не поняв этого. Тук выпрямился и посмотрел на Порванный Парус. Она, похоже, нервничала, теребя руки под столом. Он подождал, пока их взгляды встретятся, и только потом повернулся к адъюнкту.
– Волшебница говорит правду, настолько, насколько она ее знает, – начал он. – Ее предположения правдоподобны, хотя, когда речь идет о магии, ко мне лучше не обращаться. Может быть, верховный маг Тайскренн может прокомментировать все, что касается этого искусства.
Лорн, казалось, несколько разочарована
– Принято. Верховный маг?
Тайскренн медленно выдохнул.
– Все верно. Предположение верно.
Тук по новой наполнил свой бокал. Первое унесли практически не тронутым, но когда появилось второе блюдо, все принялись есть, и разговор увял. Тук медленно жевал, избегая встречаться взглядом с Порванным Парусом, хотя он чувствовал, что она все время поглядывает в его сторону. Он обдумал свои действия: обманул адъюнкта императрицы, верховного мага и верховного кулака разом, это походило на самоубийство. А причины, по которым он поступил так, были не очень разумны, что усугубляло его поступок.
У Второй армии была долгая кровавая история. Много раз, больше, чем Тук мог сосчитать, кто-нибудь преследовался. И чаще всего, этот кто-то был боевым магом. Он был здесь, под стенами Засеки, и мог видеть, так же, как и остальные воины, как оттесняют и обходят боевого мага. Подобное отношение не было секретом ни для кого во Второй армии. И, хотя он был Когтем, те лица, что окружали его и глядели на него с надеждой, отчаянием, а иногда и с тупой покорностью, были лишь отражением его собственного лица, и они противодействовали Когтю в каждом его шаге. Годы в должности Когтя, для которой недопустимы были чувства, эти годы не смогли противостоять ежедневной реальности, которой была Вторая армия.
Этим вечером своими словами Тук что-то вернул Порванному Парусу, не ради нее, а ради боевого мага. И не важно, что она поняла его игру и теперь должна пребывать в недоумении от его поступка, все это было неважно. То, что он сделал, он сделал для себя.
Он выпрямился на стуле. «Вот ведь странно, – подумал он, – рана не чешется».
Ощущая легкое опьянение, Порванный Парус, покачиваясь, прошла коридор, ведущий к двери ее комнаты. Но она понимала, что дело не в вине. При таком нервном напряжении это прекрасное выдержанное вино казалось водой и обладало таким же воздействием.
Адъюнкт Лорн пробудила в волшебнице воспоминания, которые она пыталась похоронить все эти годы. Для Лорн тот случай был поворотным в ее жизни. А для Порванного Паруса это был лишь один кошмар из множества. Ее толкали туда, где не было иных преступлений, и в результате она оказалась приписанной ко Второй армии, сюда ее направили как призывника, в замкнутый круг, но к тому времени она уже изменилась.
Двадцать лет службы по этому распределению сегодня вечером спасли ей жизнь. Она знала, что Молодой Тук солгал ради нее, она поняла его взгляд, что он адресовал ей, прежде чем начать говорить. Хоть он и служил во Второй в качестве Когтя, шпиона, и многие годы провел в тайной организации, где его готовили к этой работе, он не смог противиться тому новому миру, в котором он оказался.
Порванный
Порванный Парус подошла к двери и постояла немного, пытаясь понять состояние ловушек. Все было в порядке. Вздохнув, она вошла в комнату и прислонилась к закрывшейся за ней двери.
Капитан Паран вышел из спальни, он был несколько растерян и смущен.
– Не арестовали? Я удивлен.
– Я тоже.
– Здесь был Хохолок. Он поручил мне передать тебе сообщение.
Порванный Парус посмотрела капитану в глаза, пытаясь понять, о чем речь. Он избегал ее взгляда, по-прежнему стоя у двери во вторую комнату.
– Ну, так что? – спросила она. Паран откашлялся.
– Во-первых, он был, э-э-э, взволнован. Он знал о прибытии адъюнкта и сказал, что она не одна.
– Не одна? Он объяснил, что это значит? Паран пожал плечами.
– Сказал, что пыль вьется вокруг адъюнкта, грязь вокруг ее башмаков, а ветер шепчет о морозе и огне. Это что-нибудь объясняет? Худ меня побери, если это так!
Порванный Парус подошла к шкафу и начала снимать украшения, которые надевала по случаю обеда.
– Думаю, что объясняет, – медленно произнесла она. – Он сказал что-нибудь еще?
– Сказал. Он сказал, что адъюнкт и ее спутник скоро уедут из Засеки. А он собирается следить за ними. Чародейка...
Она видела, что Паран пытается побороть что-то в себе. Порванный Парус ждала. Когда он, наконец, поглядел ей в глаза, она задержала дыхание.
– Ты, кажется, собирался что-то сказать, – тихо произнесла она. Ее сердце быстро колотилось, и она ощущала, как все тело вторит ему. То, что она увидела в его глазах, многое объясняло.
– Мне кое-что известно о миссии адъюнкта, – сказал он. – Я должен был встретиться с ней в Даруджистане.
Все, что было построено между ними, разом рухнуло, когда глаза Порванного Паруса стали жесткими, а лицо потемнело от гнева.
– Она едет в Даруджистан, да? И ты, и она предвидели долгожданную гибель Разрушителей мостов. Вы оба думали, что сможете убить Вискиджака, а потом и весь его отряд.
– Нет! – Паран шагнул было вперед, но замер, когда ее ладонь разжалась и ударила его.
– Подожди, – прошептал он. – Прежде, чем ты предпримешь что-либо, выслушай меня.
В ее руке лежал ее Путь Тюра, готовый к использованию.