Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 2
Шрифт:
Мышелов сидел на носу «Феи», уперевшись спиной в мачту, а ногами в основание бушприта, и смотрел на Льдистый остров, к которому они приближались снова, но уже с северо-востока. Впереди по курсу должно было находиться место, где зарождался водоворот, и начало отлива указывало, что близится нужное время – если только он рассчитал все правильно и верны были сведения, полученные от Сиф и Урфа. Старик-мингол у него за спиной ловко управлялся с румпелем на корме и треугольным косым парусом, а Миккиду присматривал за единственным узким кливером.
Мышелов расстегнул висевший на поясе небольшой, но глубокий кошель и
– Миккиду! – громко позвал он.
– Да, сэр? – откликнулся тот – мгновенно, покорно и несколько испуганно.
– Ты видел под крышкой люка моток тонкого шнура? Прочного такого, вроде того, на каком ты спускаешь из окна добычу сообщнику, а то и сам спускаешься при нужде? Им еще некоторые душители пользуются.
– Да, сэр!
– Хорошо. Принеси его мне.
Шнур оказался именно таким, как Мышелов его описал, и, насколько он мог судить, не менее ста ярдов длиной. И пока он привязывал один конец шнура к усмирителю водоворотов, другой – к палубному рым-болту, проверял, свободно ли разматывается моток, и прятал усмиритель в кошель, на губах его играла сардоническая усмешка.
Они добирались до этого места полдня. Сначала, выйдя из Соленой Гавани, взяли на восток при боковом ветре, оставив рыбачью флотилию, занятую ловом, на юго-западе, где море так и кипело от обилия рыбы, и плыли до тех пор, пока белая соляная скала не осталась далеко позади. Затем медленно пошли навстречу ветру на север, постепенно удаляясь от скалистого восточного берега, который отклонялся к западу. И наконец быстро вернулись по ветру обратно к тому же берегу, туда, где была заманивавшая неосторожных моряков мелкая бухта, охраняемая двумя скалами. Парус пел на ветру, нос корабля вспенивал невысокие волны, шедшие навстречу в стройном боевом порядке. Солнце заливало светом всю морскую гладь.
Мышелов поднялся и начал высматривать в море впереди подводные камни и признаки отлива. «Фея» как будто ускорила ход, словно, помимо ветра, ее подгоняло течение. И тут он заметил небольшой водоворот, стремительное кружение пенящихся гребешков волн. Настало время действовать! Он крикнул Урфу, чтобы тот приготовился сделать поворот оверштаг.
Но хотя Мышелов и ждал чего-то в этом роде, он все же был захвачен врасплох, когда гигантская невидимая рука (так это выглядело) подхватила снизу «Фею», развернула и повлекла ее по кругу, сильно накренив судно. Миккиду у него на глазах завис в воздухе над водой в ярде от палубы. Он невольно рванулся на помощь и, схватившись машинально левой рукой за мачту, правой сгреб ошарашенного вора за воротник. Мышцы его застонали, но выдержали. Опустив Миккиду на палубу, он прижал его ногой, чтобы не слетел за борт, согнулся под напором ветра, хлопавшего парусами, и кое-как огляделся по сторонам.
Где только что были стройные ряды волн, теперь возникло глубочайшее блюдце почти в две сотни ярдов в поперечнике, и по краю его с невероятной скоростью неслась «Фея». За бешено хлопающим парусом Мышелов углядел Урфа, который обеими руками вцепился в румпель. Посмотрев снова на водоворот, он обнаружил, что «Фея» уже гораздо ближе к центру, где обнажились на глубине зазубренные,
На сей раз было так, словно сто гигантских невидимых рук внезапно разгладили водоворот. «Фея» как будто налетела на стену. Изменившие направление волны столкнулись с такой силой, что вскипевшая при этом пена захлестнула палубу и можно было поклясться, что в воде полно мыла.
Мышелов сначала убедился, что Урф и Миккиду на месте, держатся на ногах, а стало быть, скоро опомнятся. Затем удостоверился, что море и небо заняли надлежащие им места. Потом проверил румпель и паруса. Отведя глаза от мокрого кливера, он наткнулся взглядом на палубный рым-болт. И принялся сматывать шнур, не очень-то веря в удачу – наверняка тот зацепился за корягу или просто порвался в только что пережитом разгуле водной стихии, – но, к собственному удивлению, выудил-таки привязанный к концу усмиритель, который сверкал еще ярче, чем до своего падения в донные камни. Положив его в кошель и туго затянув сырые завязки, Мышелов ощутил необыкновенное самодовольство.
К этому времени волны и ветер как будто вернулись к своему нормальному состоянию, а Урф и Миккиду зашевелились. Мышелов велел им вернуться на места (отказавшись наотрез обсуждать появление и исчезновение водоворота) и направил «Фею» в обратный путь, дерзко держась близ берега, где среди скал он заметил изрядное количество серого плавника, останки погибших кораблей.
Пора жителям Льдистого собирать новую партию дерева, весело подумал он. Надо сказать Гронигеру. А может, лучше подождать следующего кораблекрушения – мингольского! – которое обеспечит им огромный урожай.
Мышелов взял курс на Соленую Гавань, радуясь попутному ветру. И забубнил себе под нос:
– Мингол должен умереть – там, внизу, в аду кромешном…
Да, и корабли их ждет погибель – среди каменных клыков.
В гуще облаков к северу от Льдистого плыла чудесным образом в небе сфера из черного льда, что была обиталищем Кхахкта, но чаще всего его тюрьмой. Снег, сыпавшийся не переставая, накрыл черную сферу белой шапкой. Снег этот скапливался также тонким белым слоем, обрисовывая их, на могучих крыльях, спине, шее и груди невидимого существа, парившего рядом со сферой. Существо это, похоже, за нее держалось, ибо всякий раз, как оно дергало головой и плечами, чтобы стряхнуть снег, сфера подскакивала.
Опускная дверь, расположенная в нижней ее части, откинулась, и Кхахкт высунул наружу голову, плечи и одну руку, словно некое злобное божество, выглядывающее с небес.
Два этих существа заговорили.
Кхахкт: Капризное чудовище! Почему ты нарушаешь мое божественное уединение, колотя по моей сфере? Скоро я пожалею, что дал тебе крылья.
Фарумфар: Я бы охотно вернулся к полетам на невидимом скате. В них есть свои преимущества.
Кхахкт: Да чтоб тебя разорвало!..
Фарумфар: Умерь свою прыть, дедуля. Я разбудил тебя не без причины. Безумие минголов, кажется, поуменьшилось. Гонов, вождь идущих за солнцем, что движутся на Льдистый, велел своим кораблям брать два рифа на парусе во время простого шторма. А рейдеры идущих против солнца, кои уже на острове, отступили от отряда, что был в три раза меньше их собственного. Что, твои колдовские чары ослабли?