Сага о Форсайтах, том 1

«Форсайты путешествуют без виз»,— сказал один из друзей Джона Голсуорси о его героях. Оживленные силой мастерства их создателя, они действительно перешагнули границы Англии. Романы о Форсайтах известны далеко за ее пределами. Особой популярностью они пользуются в широких читательских кругах нашей страны. Этого нельзя сказать о читателях на родине автора, где в течение многих лет после смерти писателя принято было думать, что творчество его имеет лишь историческую ценность (оживление интереса к Голсуорси наблюдалось в Англии в 1967 году главным образом в связи с тем, что к столетию со дня рождения писателя был создан телефильм на основе цикла романов о Форсайтах).

Путь Голсуорси (1867—1933) к мировой известности, которую принесли ему романы о Форсайтах,

был труден. И главная трудность была, пожалуй, в том, что он сам принадлежал к семье форсайтовского типа. Ему пришлось преодолевать предубеждения в среде своих близких и в себе самом,— прежде всего для того, чтобы отказаться от респектабельной карьеры адвоката и избрать сомнительную в глазах его отца профессию писателя.

Именно в своей семье Голсуорси нашел прототипы Форсайтов, которых он вывел в первом романе цикла о них — «Собственнике» (1906). С фотографий членов семьи Голсуорси, опубликованных его биографом Х.-В. Мэрротом, глядят на нас старый Джолион (его прообразом был отец писателя), тетя Энн, Суизин... Строгое выражение их лиц, плотно сжатые губы говорят о том, что они чувствуют себя хранителями твердокаменных устоев не только буржуазной семьи, но и государства. В такой семье вырос Джон Голсуорси, окончивший Хэрроу — привилегированное среднее учебное заведение, Оксфорд — привилегированный университет. По словам его однокашника, в последних классах Хэрроу у Голсуорси не было особых устремлений, тяги к независимости мысли; он следовал условному кодексу чести воспитанника английской закрытой школы. В Оксфорде, по отзывам знавших его, он был «спортсменом и джентльменом», придававшим большое значение безукоризненности в одежде.

Как происходило становление выдающегося писателя? Как проявились в «спортсмене и джентльмене» дремавшие возможности? Этому способствовали своего рода нравственные толчки.

Наиболее значительный из них был вызван возмущением Голсуорси войной англичан против буров. Это возмущение, как и протест, по его словам, против стандартных лозунгов, навязанных ему дома, в школе, в университете, явились основой настроений и мыслей, выраженных в лучших его произведениях первого десятилетия XX века, таких, как романы «Остров фарисеев», «Собственник», «Братство», пьесы «Серебряная коробка», «Правосудие» и др.

Важным стимулом нравственных сдвигов было для Голсуорси знакомство с творчеством Тургенева. По свидетельству романиста и критика Форда Медокс Форда, творчество это, проникнутое ненавистью к жестокости и угнетению, явилось важным фактором в формировании Голсуорси как писателя. Произведения Тургенева, как и произведения Толстого, с которыми он познакомился позднее, много значили для него всю жизнь. Творчество русских писателей было поддержкой Голсуорси в его привязанности к лучшим традициям родной литературы (особенно Диккенса), предававшимся забвению в Англии рубежа XIX — XX веков, когда на первый план стал выдвигаться тезис «чистого искусства»; оно помогло ему внести свой вклад в развитие критического реализма XX века. Голсуорси стремился следовать по пути русской литературы, в которой его восхищали высокие этические принципы, страстные, самозабвенные поиски правды. Русская литература помогала ему также преодолевать фарисейские запреты и условности, сковывавшие английскую литературу, сопротивление реакционной критики, считавшей смертным грехом изображение «мрачных сторон» действительности. Читая отрицательные отзывы на самые острые свои произведения, Голсуорси хорошо понимал, что под «мрачным» подразумевается истинное. В «Собственнике» рецензент журнала «Спектейтор» находил «уродливые места» и утверждал, что книга неприемлема для широкого читателя.

Работа Голсуорси над «Собственником» проходила в период сдвигов в общественной жизни Англии начала XX века. В среде английской интеллигенции, главным образом молодежи, нарастал протест против прочно укоренившихся пережитков викторианства и тех, кто был его оплотом, против длительного правления консерваторов, которые удержали за собой власть на выборах 1900 года, объявленных ими до срока, дабы использовать шовинистический угар в годы англо-бурской войны (1899—1901 гг.) — последние годы царствования королевы Виктории. 1906 год был ознаменован поражением консерваторов, побежденных на выборах либералами. Это был год выхода «Собственника», который своей смелостью произвел сильное впечатление на младших современников Голсуорси.

Общественная обстановка в пору, когда создавался «Собственник», сыграла свою роль в подходе Голсуорси к теме романа, помогла ему показать представителей определенного класса, членов выведенной им викторианской семьи — оплота государства — в «лучшую пору жизни», «пору их цветения»; об этом писал автор в начале первой главы романа, точно обозначив время действия — 1886 год.

Кто же такие Форсайты, представшие перед глазами читателей «Собственника»? Ответ на этот вопрос отчасти дает созданное позднее писателем родословное дерево Форсайтов (оно обычно служит приложением к английским изданиям трилогии). На самом верху — родоначальник, Джолион Форсайт, фермер из Дорсетшира, затем идут его сыновья; старший из них — Джолион, подрядчик по строительным работам, является отцом

братьев Форсайтов, действующих лиц «Саги» — Джолиона, Джемса, Суизина, Роджера, Николаса, Тимоти и сестер — Энн, Джули, Эстер. Ниже автор размещает многочисленных потомков Форсайтов, даже тех, о ком нет речи в романах. Против имени каждого из братьев Форсайтов указаны годы его рождения и смерти, местожительство, профессия: Джолион — «чаеторговец (фирма «Форсайт и Трефри»), председатель правлений акционерных обществ»; Джемс — «юрист, основатель фирмы «Форсайт, Бастард и Форсайт»; Суизин — «агент по продаже земель и домов»; Роджер — «доходные дома»; Николас — «рудники, железные дороги и доходные дома»; Тимоти — «издатель. Помещал деньги в консоли». Отсюда видно, что Форсайты в основном дельцы, акционеры, рантье. Они уже не вывозят товары, как некогда их предшественник — диккенсовский мистер Домби. Теперь, когда в жизни капиталистической Англии настал новый — империалистический — этап, Форсайты вывозят капитал в колониальные страны для получения сверхприбылей. Вот, например, что кроется за словом «рудники», которым в родословном дереве определяется одно из занятий Николаса Форсайта, директора нескольких акционерных компаний. «Днем ему посчастливилось провести план использования на Цейлонских золотых приисках одного племени из Верхней Индии... Добыча на его приисках удвоится...» А умрет ли человек... «дряхлым стариком у себя на родине или молодым от сырости на дне рудника в чужой стране, это, конечно, не имеет большого значения, принимая во внимание тот факт, что перемена в его образе жизни пойдет на пользу Британской империи». Форсайт, отождествляющий,— следует сказать, с полным основанием,— свои собственнические интересы с интересами Британской империи, твердо уверен в том, что во имя этих интересов естественно принести в жертву людей «низшей расы». Эта уверенность подчеркивается дальнейшими рассуждениями Николаса: «Из-за недостатка двух-трех сотен таких вот людишек мы уже несколько лет не выплачиваем дивидендов...»

«Мной руководит ненависть к форсайтизму»,{Н. V. Marrot. The Life and Letters of John Galsworthy. London, 1935, p. 170.}— писал Голсуорси в одном из писем. Есть основания предположить, что это была его ненависть и к некоторым чертам форсайтизма в самом себе и что она явилась одним из главных источников силы художника.

Обретенной в борьбе с собой способностью бросить взгляд «со стороны» на семью Форсайтов, столь сходную с его собственной семьей, Голсуорси наделил ею и родственного ему персонажа «Собственника» — сына старого Джолиона, молодого Джолиона, который порвал с форсайтовской семьей ради предосудительной, по мнению его отца, профессии художника, да еще женился на гувернантке иностранного происхождения.

«Собственник» — вершина творчества Голсуорси, и вполне понятно, что, судя по его словам в конце творческого пути, этот роман был его самым любимым произведением. В него было вложено им столько душевных сил, столько своего, выстраданного. Но страстность отношения писателя к своей теме не прорывается наружу, она скрыта иронией, которая помогает ему исследовать форсайтизм методически и целеустремленно.

Через частное автор дает общее, показывая, что семья Форсайтов— «точное воспроизведение целого общества в миниатюре» — живет согласно закону собственности, лежащему в основе всей социальной системы Англии.

Обстоятельный анализ форсайтизма находит замечательное выражение в художественных образах, лаконичных формулировках, емких метафорах, сравнениях, эпитетах. Они говорят о том, чем являются для Форсайтов деньги («светочем жизни, средством восприятия мира») и вещи («Если Форсайт не может рассчитывать на совершенно определенную ценность вещей, значит, компас его начинает пошаливать...»), выражают смысл форсайтовской филантропии (похожей на «молоко, с которого сняты все сливки человеческой сердечности»), определяют характер скрытности Форсайтов, имеющей первоисточником требования законов конкуренции («их лица — тюремщики мыслей»), замкнутость их в пределах своего класса («Все Форсайты... живут в раковинах, подобно тому чрезвычайно полезному моллюску, который идет в пищу как величайший деликатес... никто их не узнает без этой оболочки, сотканной из различных обстоятельств их жизни, их имущества, знакомств и жен...»).

В романе показано, что отношение к собственности как основе бытия определяет склад мышления Форсайтов, круг их представлений и интересов, их язык, который отличают определенные, часто повторяющиеся выражения. Истоки некоторых из них относятся еще к эпохе, когда Англия выдвинулась как «владычица морей», самая сильная держава в мире, согласно представлению ее правящего класса. Манере Форсайтов «вести свои дела без лишнего шума и с полным пренебрежением ко всему остальному миру» соответствует пренебрежительный оттенок, с которым они произносят слово «иностранный», знаменующее в их устах нечто недоброкачественное, ненадежное, ненастоящее. Как сходны они в этом с собственниками предыдущей поры, с их литературным предшественником, персонажем Диккенса в романе «Наш общий друг» — мистером Подснепом, который по поводу обычаев и нравов других стран говорил внушительно: «Все это — не наше!»{Чарльз Диккенс. Собр. соч. в 30-ти томах, т. 24, М., 1969, с. 159.} — и прочие страны уничтожались одним мановением руки.