Сага о Харальде Мореходе
Шрифт:
3.
На другой день Харальд сказал Торгейру:
– я хочу, чтобы мы купили корабль и отправились воевать за море, в чужие страны. Там мы возьмем добычу побогаче. Довольно отбирать крохи у нищих бондов: пора найти лучшее применение нашей храбрости.
– Нам и здесь хватает еды и браги, – сказал Торгейр. – Бонды боятся нас, и едва ли кто-то осмелится снова против нас выступить. Я не собираюсь отказываться от всего, что мы имеем здесь, ради глупых выдумок. Выбрось ты лучше эту дурь из головы.
Харальд долго пререкался с Торгейром, но тот стоял на своем. Тогда Харальд в гневе схватил меч и сказал, что вызывает Торгейра на поединок.
Они стали биться, а разбойники стояли кругом и смотрели. Бой продолжался недолго. Харальд нанес Торгейру рану в правое плечо, и Торгейр признал себя побежденным. Харальд сказал разбойникам:
– Теперь, по праву, я буду вашим конунгом вместо Торгейра. И вот мое решение: мы поедем воевать за море.
Харальда спросили, в какую страну он собирается, и много ли там добычи. Харальд сказал:
– Купцы с Фарерских островов рассказывали моему отцу, что нет богаче людей, чем папары. Больше всего добра можно взять в крепостях папаров, в монастырях. А самые большие и богатые монастыри, если верить тем купцам, на западе, в Вестманналанде, в Ирландии.
Разбойники решили, что это разумные слова, и согласились идти за Харальдом, куда он пожелает.
Сигрун привела на остров своего родича Хёскульда, строителя кораблей. В то время не было в Норвегии более искусного мастера. Харальд сказал, что отдаст Хёскульду все свое золото, если он сделает такой корабль, какой ему нужен.
– Я согласен, – сказал Хёскульд. – Но вам всем придется немало потрудиться. Я построю такой боевой корабль, какого еще не бывало. Давно я ждал случая приложить свое умение, и я рад, что наконец-то смогу показать себя по-настоящему.
На другой же день они начали работу и трудились, не покладая рук, лето и зиму. Хёскульд ни на шаг не отходил от корабля. Он почти вовсе не спал и даже ночами все ходил вокруг корабля и что -то бормотал.
По округе пошли слухи, что на острове Бирк в заливе Хёгни строится чудо-корабль. Многие приходили издалека взглянуть на это диво, и кое-кто из них оставался в дружине Харальда.
Корабль6 который построил Хёскульд, был двадцати сажен в длину и трех в ширину. В нем было пятнадцать скамей для гребцов. Все доски были сшиты еловыми корнями. На носу Хёскульд вырезал голову ястреба. Даже с полным грузом киль корабля погружался в воду всего на два локтя. Корабль был легким, и люди Харальда могли нести его на плечах.
Когда корабль спустили на воду, всем показалось, что никогда они не видели ничего красивее этого корабля.
– Работа на славу, – сказал Харальд Хёскульду. – Ты заслужил свое золото.
Хёскульд взглянул на деньги, потом на корабль, и сказал:
– Забери назад половину. Я не могу расстаться с этим кораблем. Я поеду с тобой, куда бы ты ни отправился.
– Хорошо ты решил, друг, – сказал Харальд. – Я охотно возьму тебя. и все же оставь себе все золото. В таком деле мне не хотелось бы скупиться.
Харальд назвал корабль Ястреб Готольва, Готольвсхаук. Сигрун вышила на стяге ворона, и этот стяг поставили на носу корабля. они решили немедля выступить в поход. И вот все взошли на корабль. Сигрун сказала:
Боги нам шлютВетер с востока,Вспенились волныВ заливе Хёгни.Крылья раскинулГотольва ястреб —Чует он битву!Ворону пирВ ВестманналандеГрядет кровавый!С попутным ветром они вышли в море.
Послал Диармайд Кримтайна, сына Котайда из рода Фир Ройс, своего филида, к королевскому дому разведать, там ли Муйредах и его воины. Кримтайн подкрался к дому, заглянул во все окна и вернулся.
– Расскажи, что ты видел, о Кримтайн! – сказал Диармайд.
– Я видел большой покой, и в нем девять раз по трижды девять мужей, все как на подбор, статные, крепкие, краснолицые, золотоволосые. В боевых доспехах сидят они у очага, у каждого в руке меч, а на плече щит. По целому барану жарят слуги для каждого из них.
– Кто эти люди, о Диармайд? – спросил Кондла.
– Неведомо мне, кто они, – ответил Диармайд. – Если только это не славные дружинники Муйредаха, сына Кормака. Трижды три наших воина убьет каждый из них у входа в дом. Поистине, Кондла, надо тебе отступиться! Уведем войско, вернемся домой!
– Не могу я, – сказал Кондла. – Мгла страха туманит твой дух. Позором покроем мы себя, если уйдем, не забрав головы короля!
– Скажи, кого еще ты видел, о Кримтайн! – сказал Диармайд.
– Видел я двух мужей, ростом выше других, широкоплечих, неустрашимых. Гневом горят их глаза. В серебряных доспехах сидят они у очага. Один из них точит меч, а другой играет на арфе. Могучее, длинное копье в левой руке у каждого из них. По целому кабану жарят для них слуги.
– Кто это, о Диармайд?
– Знать не знаю, ведать не ведаю, – ответил Диармайд. – Если это не Аэд мак Ройг и Ниалл мак Фебал. Во всей Ирландии не найти им равных. Трижды девять наших воинов сразят они у входа в дом, и столько же в доме. Поистине, Кондла, надо тебе отступиться!
– Не могу я, – сказал Кондла. – Мгла страха туманит твой дух. Позором покроем мы себя, если уйдем, не забрав головы короля.
– Кого еще ты видел, о Кримтайн?
– Я видел мужа, ростом на голову выше всех, грозного, ужасного, великолепного. Огнем ярости пылают его глаза. Сидит он на королевском месте в золотых доспехах. Он отдает приказания, и все в доме слушаются его. Целого быка жарят для него слуги.