Сага о Копье: Омнибус. Том I

Уэйс Маргарет

В это время две делегации вели горячий спор в палатке посредине луга. Палатку окружали две дюжины гвардейцев, находившихся вне пределов слышимости.

Самые жестокие весенние бури миновали несколько недель назад, но мелкий непрекращающийся дождь проникал сквозь стенки палатки, усиливая тоскливое настроение.

— Мы уничтожаем в бою одну армию, а на нас с другой стороны идет следующая! Они знают, что им нас не одолеть, но не бросают своих попыток! Что же это за существа? Если они убьют пять Крылатых Всадников

и заплатят за это жизнями тысячи своих солдат, то считают это победой!

Кит- Канан покачал головой, понимая, что люди одерживают победу всякий раз, когда гибнет хотя бы один Крылатый Всадник. Отряд насчитывал сейчас всего полторы сотни отважных ветеранов — едва ли треть от первоначального состава. Больше негде было взять грифонов, не было и обученных эльфийских воинов. А волна солдат Эргота, наводнявшая равнины, с каждым годом становилась все мощнее.

— Что это за народ, который может проливать столько крови, приносить столько жертв и все же продолжать войну? — раздраженно сказал Ситас. За сорок лет боевых действий Звездный Пророк так и не смог уяснить себе цели людей и их многочисленных союзников.

— Они размножаются, словно кролики, — заметил Квимант. — Мы не можем и надеяться равняться с ними по численности, а наша казна истощена содержанием того войска, что мы имеем.

— Понимание этого и решительные действия — это не одно и то же, — резко возразил Ситас.

Присутствующие погрузились в угрюмое молчание. Это затруднительное положение было всем слишком хорошо знакомо. Истощение ресурсов нации, вызванное войной, стало очевидным уже тридцать лет назад.

— По крайней мере, зима была сносной, — начал Парнигар, пытаясь поднять настроение. — Мы не понесли больших потерь от мороза и бурь.

— Да, но сколько раз за такими зимами следовали жестокие весенние грозы! — возразил Кит-Канан. — А летом всегда льется кровь, — заключил он.

— Мы могли бы отправить к императору послов с предложением мира, — сказал Таманьер Амбродель. — Возможно, Квивалин Седьмой окажется более сговорчивым, чем его отец или дед.

Парнигар фыркнул:

— Он правит уже четыре года, и за это время Эргот лишь усилил свой натиск! Они казнят пленных. Прошлым летом они отравляли колодцы на своем пути. Нет, Квивалин Седьмой не миротворец.

— Возможно, воля императора не совсем такова, — заметил Квимант, заставив Парнигара фыркнуть еще раз. — Генерал Гиарна создал себе собственную империю на поле боя. Он по доброй воле не расстанется с ней — а удержать власть в своих руках можно, лишь продолжая войну.

— Да, дело в генерале Гиарне, — проворчал Дунбарт, нахмурившись, что он делал весьма редко. — Он рвется вперед, пользуясь любой возможностью, и еще более жестоко, чем раньше. Не думаю, что он отступит, даже если ему прикажут. Война стала его жизнью! Она придает ему силы!

— Но ведь после

всех этих лет… — удивился Таманьер.

— Этот человек не стареет! Наши шпионы сообщают, что он выглядит так же, как сорок лет назад, и сохранил энергию юноши! Солдаты боятся его и ненавидят, но он находит способы держать их в повиновении.

— Мы решились на крайние меры — подослали к нему убийц, отряд, состоявший из эльфов и людей, — рассказал Кит о покушении. — Ни один не вернулся назад. Нам известно, что они настигли Гиарну в его палатке. Личная охрана на вид была слабой. Они напали на него с кинжалами и мечами, но не смогли даже ранить его!

— Ты, разумеется, преувеличиваешь, — возразил брат. — Если они смогли подобраться к нему так близко, то почему попытка провалилась?

— Генерал Гиарна и раньше оставался в живых при таких обстоятельствах, когда я считал, что он наверняка погиб. Его осыпали дождем стрел. Под ним убивали лошадь, но он спасался пешком. Он выбирался целым и невредимым из самых опасных засад, оставляя за собой дюжины погибших Гончих.

— В этом есть что-то неестественное, — заявил Квимант. — Опасно помышлять о мире с подобным чудовищем.

— Не менее опасно сражаться с подобным чудовищем, — умышленно резко ответил Парнигар.

Квимант понял, кому предназначалась колкость. Парнигар, в конце концов, провел на войне полвека, а семья Квиманта все эти годы копила деньги, вырученные за торговлю оружием. Но лорд холодно игнорировал провокацию воина.

— Нет, пока еще рано говорить о мире, — с ударением произнес Ситас и обернулся к брату. — Мы можем заключить с врагами сделку, если будем разговаривать с ними с позиций силы.

— Ты и вправду собрался заключать сделку? — удивился Кит-Канан.

Ситас вздохнул:

— Ты прав. Вы все были правы, но я долгие годы отказывался вам верить. Но теперь мне уже не кажется, что мы сможем одержать полную победу над людьми. В конце концов, мы не в состоянии вечно вести дорогостоящую войну!

— Я должен вам сообщить, — вмешался Дунбарт, откашлявшись. — Несколько лет я находил отговорки для своего короля, но его терпение не безгранично. Многие в Торбардине стоят за наше возвращение домой. Вы должны понять, что король Панделтайн не настолько плохо относится к людям, как король Хал-Вейт.

«И ты, старина, — ты заслуживаешь возвращения домой и отдыха», — про себя добавил Кит-Канан. Время оставило на внешности Дунбарта более заметные следы, чем на лицах эльфов. Бороду и волосы гнома посеребрила седина. Плечи его, когда-то крепкие, теперь казались хрупкими, и тело его стало словно пустой оболочкой. Лицо испещрили старческие пятна и морщины.

Но в глазах его светились все те же веселые огоньки и проницательный ум. Словно угадав мысли Кита, он с усмешкой обернулся к эльфийскому генералу: