Сага о копье: Омнибус. Том III
Шрифт:
И тут этот камень рассыпался в прах.
Герард шатаясь поднялся на ноги и оперся на ствол дерева. Смахнув с глаз кровь драконида, он сплюнул, и тут на него накатил приступ неудержимой рвоты. Потом ему стало легче. Герард несколько минут помедлил, его сердце колотилось так, будто хотело разорвать панцирь на груди, глаза затуманивало видение только что состоявшейся битвы. Когда стало чуть полегче, он подошел к мертвому телу и, отыскав ремни упряжи, достал футляр.
Герард бросил последний взгляд на кучу праха, которая только
что была Гроулом. Затем, все еще отплевываясь и чувствуя привкус желчи во рту, рыцарь повернулся и устало зашагал через лес, сквозь мглу, к сверкавшим вдалеке огням Квалиноста. Они уже начинали бледнеть в свете занимавшегося рассвета.Поток солнечных лучей струился через хрустальные окна дворца Беседующего-с-Солнцами. Гилтас сидел около одного из них, купаясь в лучах солнца, поглощенный своей работой. Он писал новую поэму, посвященную подвигам его отца во время Войны Копья. Помимо воспевания подвигов, эти бессмертные строки должны были содержать тайное послание эльфам, заподозренным в сочувствии повстанцам.
Он едва успел закончить свое сочинение и уже собирался отдать Планкету, чтобы тот доставил поэму почитателям королевского таланта, когда его тело внезапно пронзила дрожь. Пальцы задрожали и выронили перо. Холодный пот выступил на лбу юноши.
— Ваше Величество! — подбежал к нему встревоженный слуга. — Что случилось? Вам плохо?
— Со мной только что произошло нечто очень странное. — Гилтас едва говорил. — Такое чувство, будто гусь пробежал по моей могиле.
— Что? Гусь? Какой гусь? — Планкет недоумевал.
— Это поговорка людей, друг мой, — улыбнулся король. — Вы никогда не слыхали ее? Мой отец часто повторял ее. Она говорит о чувстве, когда вы вдруг без всяких на то оснований становитесь охвачены тревогой и внезапный озноб пронизывает вас насквозь. Именно это я испытал несколько мгновений назад. И что самое странное, я вдруг увидел перед собой лицо своего кузена! Сильванеша. Я видел его так же отчетливо, как сейчас вижу вас.
— Сильванеша больше нет, Ваше Величество, — сдержанно напомнил Планкет. — Он замучен великанами. Возможно, этот самый гусь пробежал сейчас по его могиле.
— Интересно, — размышлял вслух Гилтас, — он совершенно не был похож на мертвого, уверяю вас. На нем были серебряные доспехи, такие, какие носят воины Сильванести. Я видел дым и кровь, битва шумела вокруг него, но он, казалось, ничуть не интересовался происходящим. Он стоял на краю пропасти, и я протягивал к нему руку. Не знаю, право, чего я хотел — столкнуть его с обрыва или помочь удержаться.
— Надеюсь, что вы все-таки хотели помочь вашему кузену, Ваше Величество, — строго промолвил Планкет, несколько обескураженный.
— Я тоже надеюсь. — Гилтас хмурился. Затем покачал головой. — Помню, как я был рассержен и чем-то напуган. Странно. — Он пожал плечами. — Что бы там ни было, сейчас это чувство уже прошло.
— Вашему Величеству было бы полезно немного вздремнуть. Вы так мало спите в последнее время.
Планкет внезапно умолк. Сделав знак Гилтасу, слуга прошел через комнату и приложил ухо к двери.
— Кто-то идет сюда, Ваше Величество, — доложил он на Общем.
— В такой ранний час? Я никого не жду. Надеюсь, что это не Палтайнон, — сказал Гилтас. — Я должен закончить свою поэму. Скажи ему, что я просил меня не беспокоить.
— Впустите меня, пожалуйста. — За дверью какой-то эльф обращался к часовым. Он говорил спокойно, но какая-то внутренняя тревога или страх звучали в его голосе. — У меня послание королю от его матери.
Один из часовых громко постучал в дверь. Планкет бросил предостерегающий взгляд на короля, который опустился обратно в кресло и сделал вид, что пишет.
— Убери вот это. — И он кивком указал на ворох одежды.
На стуле лежал дорожный плащ короля, приготовленный для его ночного путешествия. Планкет быстро кинул его в ящик комода, который закрыл и замкнул на ключ. Ключ был брошен в огромную вазу со свежими розами. После этого слуга направился к двери.
Гилтас, приняв задумчивую позу, поигрывал кончиком пера. Небрежно развалившись в кресле и положив ноги в нарядных туфлях на атласную подушку, он щекотал пером губы и глядел в потолок.
— Гонец Келевандрос, — объявил часовой. — Имеет послание к Его Величеству.
— Пусть войдет, — томно разрешил король.
Келевандрос вошел с поклоном. На нем были плащ с капюшоном, закрывавшим лицо. Планкет закрыл за ним дверь. Эльф сбросил капюшон, лицо его было смертельно бледным.
Гилтас невольно поднялся на ноги:
— Что…
— Ваше Величество, вы не должны так волноваться, — громко проговорил Планкет, метнув многозначительный взгляд на дверь. Их могли подслушивать.
— Что случилось, Келевандрос? — уже другим тоном спросил король. — Вы выглядите так, будто на вас набросилось привидение.
— Ваше Величество! — Голос эльфа дрожал. — Королева-мать арестована!
— Арестована? — изумленно переспросил Гилтас. Он даже забыл о необходимости притворяться. — Кем арестована? Кто осмелился? Почему? В чем она обвиняется?
— Маршал Медан, Ваше Величество, — выдохнул эльф. — Я не знаю, как сказать…
— Да говорите же, черт вас побери! — выкрикнул Гилтас.
— Прошлым вечером маршал Медан взял вашу почтенную матушку под арест. У него был приказ от драконицы Берилл предать… предать вашу матушку смерти.
Гилтас потерял дар речи. Кровь отхлынула от его лица столь быстро, будто кто-то в одну секунду перерезал ему ножом горло. Он так дрожал, что Планкет оставил свой пост у двери и поторопился подойти к нему. Его уверенная рука легла королю на плечо, успокаивая и ободряя его.
— Я пытался помешать ему, Ваше Величество, — жалобно произнес эльф. — Но мне не удалось.