Сага о первооткрывателях
Шрифт:
– Каким? – скороговоркой переспросила будущий магистр. – Солома – она и есть солома.
За спиной девочки-сокурсницы сдержанно хихикнули. Видимо, ответ им показался весьма находчивым.
Я не сразу отреагировал. Задал вопрос мой коллега, седовласый профессор:
– Тогда скажите: что же такое солома?
Наступила гробовая тишина.
Глядя в упор округлившимися, полными спокойной снисходительности глазами, будущий специалист дала пояснение:
– Солома? Ну, это же сухая трава!
И уверенно замолчала, полагая, что удовлетворила неуместную любознательность профессора.
Но не тут-то было. Профессор помолчал в общей тишине.
И,
– Тогда ещё вопрос. У вас в процессе используется щебень.
Что это такое?
– Щебёнка? Это же битый кирпич, – последовал ответ.
– Какой кирпич? – удивился простовато профессор.
И получил своё:
– Белый кирпич, – уточнила, по своим понятиям, дипломница. – Щебёнка же, она… она белая!
Профессор то ли икнул, то ли так кашлянул, только получился придушенный, вовсе не академический какой-то звук… Потом странно замотал головой, будто ему в ухо залетела эта самая щебёнка…
После защиты – небольшой перерыв. Когда я вышел из аудитории, в коридоре за спиной в кругу кучкующихся болельщиц – её подруг услышал:
– Зачем Таньке это «сено-солома»? Пещерный век! Сидит она в своём туристическом офисе и пусть сидит…
«Действительно! Зачем это ей?» – отозвалось во мне.
А вот Билибину и Цареградскому надо было часами стоять в холодной воде с промывочным лотком, постигая азы профессии, учиться понимать тонкости, которые всегда есть даже в самом простом деле. А тут?..
Спрашиваю себя не в первый раз: зачем я, книжный червь, которому уже давно за семьдесят, перечитываю пожелтевшие дневниковые записи, научные статьи, далёкие от моей нефтехимии? Зачем ворошу воспоминания свидетелей и участников давних событий? Ответ один. Он прост: мне интересно!
Интересно порой по-мальчишески! Как это было? А это? А то? Ведь были эти события, о которых пишу, почти сто лет назад! А некоторые – более чем сто?.. И они надолго определили наше поступательное движение вперёд: в науке, в практике, в жизни…
Глава 3
Из предыстории колымских экспедиций
У истоков большого золота
Начало системной добыче золота было положено на Ближнем Востоке (в III веке до нашей эры). Оттуда золотые украшения поставлялись в Египет. Считается, что впервые золотой промысел в России возник на Урале [13] . Золото здесь впервые нашёл в первой половине XVIII века Ерофей Марков. Искал горный хрусталь, а обнаружил кусок кварца с прожилками и крупинками золота.
13
Есть сведения, что первое открытие природных запасов золота было сделано в 1732 году в Архангельской губернии. Золотую жилу начали разрабатывать в 1745 году. Рудник с перерывами действовал до 1794 года. Он дал всего около 65 кг золота.
По распоряжению казённой Горной канцелярии место, указанное Марковым, обследовали. Золота не обнаружили. Ему удалось всё же в 1747 году вместе с пробирным мастером Рюминым вновь «открыть» Берёзовское рудное месторождение, начать добычу его. Позже было найдено золото на Алтае.
В 1812 году разрешили промышлять золото частным лицам. Оно было обнаружено в Енисейской тайге, в Кузнецком Алатау, в Забайкалье.
Вначале золото добывали мелкие промышленники. На смену пришли богатые иркутские купцы и петербургские банкиры. Но явились английские капиталисты. К 1910 году все прииски на Лене уже принадлежали английской компании «Лена голдфилдс». Иностранные золотопромышленники нещадно эксплуатировали рабочих.
Тем временем обнаружили месторождения в Баргузинской тайге, в Якутии, Казахстане, на Дальнем Востоке, в Приамурском крае, по рекам Зее, Селемдже, Бурее и Амгуни. Вскоре начали промышлять золото в Приморье и около Охотска.
Страницы прошлого Колымы
До второй половины 1929 года побережье бухты Нагаева, включая сухопутное пространство за ней до Северного Ледовитого океана, так называемый Колымский край, представляло собой сплошной горно-таёжный массив, пересекаемый многочисленными реками. Ближайшие к бухте населённые пункты располагались на побережье Охотского моря: село Ола – в 30 километрах на восток, село Армань – в 40 километрах на запад. В них было по нескольку десятков жителей.
А уже к концу 1933 года бухта Нагаева стала иной: «Население Нагаево-Магадан составляло около 3 тысяч человек вольнонаёмных рабочих и служащих и членов их семей, жилая площадь (без учёта палаток и бараков заключённых) – 11 122 квадратных метра. В посёлке насчитывалось 8 «стандартных комнатных домов», 8 «стандартных квартирных домов», 67 «рубленых домов», 22 барака, 104 каркасных и прочих мелких домов. «Квартал стандартных домов» был оборудован «центральным отоплением» и водопроводом. Кроме этого, вступил в эксплуатацию так называемый глинобитный городок в составе «десяти глинобитных домов площадью 3 334 кв. метра». «Всё это делает Нагаево-Магадан, – говорилось в отчёте Дальстроя за 1933 г., – населённым пунктом городского типа, почему дирекцией и возбуждено ходатайство о присвоении посёлку названия – «город Магадан» (тунгусское – «наносы моря», «Магадан» – искажённое русскими название)». (Александр Глущенко. «Колымский хронограф»).
А начиналось всё при первом из царей Романовых – Михаиле Фёдоровиче, когда произошло присоединение к России Нижнего Урала, Прибайкалья, Якутии и Чукотки и был открыт выход к Тихому океану. В 1632 году енисейский сотник Пётр Бекетов с 30 казаками покорил якутов. Обложил ясаком и заложил Якутский острог. Примерно тогда же отряд мангазейцев под начальством Васильева дошёл до Лены-реки.
Десятник Буза вместе с промышленниками в 1637 году добрался до западного устья Лены, откуда, направляясь по морю на запад, достиг устья реки Оленёк.
В 1638 году основан был Верхоянск. Тогда же атаман Максим Перфильев достиг устья реки Ципы, а неутомимый Буза снова спустился по Лене, выйдя в океан её восточным устьем, дошёл до устья Яны. В том же 1638 году казак Постник добрался до реки Индигирки и основал зимовье. Спутники его в 1639 году на двух выстроенных ими кочах спустились по Индигирке в Северный Ледовитый океан и добрались до устья Алазеи… В 1644 году казак Михаил Стадухин достиг морем устья Колымы и заложил в 150 верстах от него Нижне-Колымское зимовье. Позже русские прошли вверх по реке и построили остроги Собачий (нынешний Средне-Колымск) и Верхне-Колымский. Мезенец Игнатьев в 1644 году пошёл по морю к востоку от устья Колымы, достигнув Чаунской губы. Там он торговал с чукчами, вернулся в том же году обратно морским путём.